Тверская деревня

У них было чему поучиться

         В строгом смысле это беседы не с покойными, а с их душами. Покойные в этом повествовании – умершие крестьяне тверской никольской округи. Конкретнее: села Никольское Рамешковского района Тверской губернии. Именно в деревнях этой округи проживал и проживает автор бесед. Будучи православным человеком, веруя в бессмертие души человеческой, имея на литургии молитвенное общение с усопшими, думается естественно (не только к ним обращаться с молитвой, но и мысленно собеседовать с ними). Это ни в коей мере не мистика, ни спиритизм, а духовное общение.

         Для этого общения выбраны простые деревенские люди, крестьяне, которых автор знал, с которыми дружил, провожал которых в последний путь и по которым ныне сердечно скорбит, что их нет в живых.

         Простота этих людей была столь прекрасного свойства, что именно её предпочтёшь сложности людей с высокой образованностью. Это были практикующие в мыслях, образе жизни, стереотипе поведения и даже внешнем виде православные христиане – крестьяне. Они жили в России во времена насаждения идеологии безбожия: подчас тайно, подчас явно исповедуя христианскую веру. Они жили по этой вере и в обряде, и в обычае, и в семейном укладе, и в состоянии души. Это была соль земли в облике крестьян, впоследствии практически растворённая в секулярном житейском море, исключительно материальных ценностей. В нашем случае она сохранялась в карелах, в сельской глубинке, среди русского населения.

         От них автор получил первые понятия о православной вере, о церкви, о её таинствах, о поведении христианина в обществе и семье, об отношении к людям и самому себе. Они учили его не только жить и трудиться на земле, но и достойно умирать.

         Любимой формой общения друг с другом у наших крестьян были беседы. Они так и говорили: приходи беседовать, когда сможешь. Разумеется, не в ущерб трудам. Именно беседы и выбраны автором для духовного общения с дорогими усопшими людьми, ныне покойными. Потребность в этих беседах вызвана была несколькими причинами.

         Во-первых, при жизни невысказанной благодарностью усопшим за поучения, советы и утешения. Поздним осознанием величия простоты так называемых простецов из народа.

         Во-вторых, нынешним одиночеством среди городских пришельцев – дачников. Какими бы хорошими ни были эти соотечественники, но опыта жизни на земле, среди природы у них нет. Их мировоззрение весьма пестро: православные неофиты, разные сектанты, неоязычники, коммунисты, фашисты и прочие. Образ жизни у них не свойственный деревне: привычка к комфорту, избалованность в пище, неумение трудиться на земле и нежелание жить на ней. Исключительно потребительское отношение к природе, привычка к удовольствиям. Какие уж тут беседы и собеседования с дачниками? Какое общение при отсутствии общего?

         В-третьих, практически полное вымирание былых учителей жизни – крестьян. Отсюда и потребность договорить с усопшими то, что не было говорено с ними при их жизни.

         В-четвёртых, в беседах внимание акцентируется на нравственных качествах человека, которые  помогают жить достойно в трудных природных условиях и неблагоприятных жизненных обстоятельствах. Особо подчёркивается, чему следует поучиться у православных крестьян.

         Наконец, покойные старики намного интереснее тех, кто, живя на земле, только учится жить. Старики же, обучившись, отошли ко Господу духовно созревшими к моменту смерти. А умирать они умели, как и жить.

         Если привязать описываемые в беседах типы людей к историческому времени, то это потомки бывших крепостных крестьян помещика никольской округи  генерал – майора Н.В. Зиновьева. Ментальность их родителей и прародителей формировались в России с национальной идеей: Православие, Самодержавие, Народность. Советский период с его идеей построения социализма и коммунизма ментальность потомков практически не изменил, за исключением единиц, вступивших в ряды КПСС. Среди героев бесед таких не было.

         Удивительно также, что сохранился до наших дней нравственный тип человека Святой Руси. Ныне его можно считать реликтовым, а точнее вымершим. Но, вымирая, старики успели передать факел православной веры людям времени «перестройки». Увы, народный уклад и народную культуру им передать не удалось. «Перестроенные» живут в ценностях массовой культуры секулярного мира.

         Беседы с покойными в какой-то степени запечатлевают черты утраченной народной культуры в нравственном типе героев бесед, их быте, обычае, праздниках и буднях.

         Любопытно, что по национальности их большинство – представители народов угро-финской группы – карелы, выходцы из северных губерний России – Ингерманской, Новгородской, Архангельской. Они сохранили в религиозном и бытовом обиходе черты старообрядчества. На тверскую землю они принесли свою северную икону Архангела Михаила грозных сил воеводу, любовь к строительству деревенских часовен северного типа. В нашем районе часто встречались часовни и престолы церкви Архангелу Михаилу.  Особенностью   жизни карел являются: сохранение архаического карельского языка, традиционного уклада крестьянской жизни, почитание предков, а также доверие к ведовству и колдовству в сочетании с православной верой.

         Предлагаемый вниманию читателей цикл бесед и рассказов является в какой-то степени реализацией проекта «Белые платочки».

         Открывается повествование с зарисовок из романа С.А. Клычкова «Сахарный немец». Это фрагменты картин русской патриархальной деревни. Далее в частях «Прелюдия» и «Реквием» на примерах тверских деревень рассказывается, как исчезала русская патриархальная деревня, а в ней и само крестьянство. Венчает эту печальную прозаическую симфонию «Аккорд» в виде конкретных крестьянских судеб.