Тверская деревня

Приложение 6 (часть 2) к главам 5 и 6

книги «Богоявленская церковь, её священство и приход» 

К отцу Питириму

Когда во многих селах церкви были властями закрыты, верующие, несмотря на дальние расстояния, стали стекаться на богослужения в пограничное русское село Вырец, в Знаменскую церковь. Оно находится в глухой, болотно-лесной местности, на границе Лихославльского и Рамешковского районов. В этих районах, наряду с русскими, много карельских сел и деревень.

В основном, окрестные карелы были прихожанами Знаменской церкви в Вырце; русские в самом селе уже тогда (80-90 годы 20 века) составляли меньшинство.

Шли карелы по дорогам «табунками», чтобы зимой, затемно не страшно было. Кто с посошком, пободрее или сгорбившись, с одышкой или без нее, входили «табунки», крестясь, в старые ворота старой деревянной, на кирпичном основании, ограды. Зимой и летом в платках ходили, все больше женщины.

Встречал их в годы «перестройки» замечательный батюшка, иеромонах о.Питирим. Еще относительно молодой, был он строг, несколько суров, немногословен, в определениях — краток и тверд. На транспорте, на дороге его можно было видеть в рясе и кирзовых сапогах, пиджаке или куртке, обычно старомодных, какой-то отдаленной эпохи. Всегда углубленный в себя, говорил он слова витиеватые, старинные. Голосом обладал сильным, красивым.

Любил о.Питирим историю, знал ее, много читал, интересовался древностями. Проповеди часто выстраивал на исторических примерах, но говорил не обмирщенным простым языком, а все больше словами забытыми, да и с оборотами речи цветистыми. Было в чертах лица его что-то древнерусское. Видом, голосом, манерой говорить батюшка олицетворял собой «отделение церкви от государства». Был он отделен и от быта, и от повседневности. При нем жили один или два келейника.

Как-то прознав, что на клиросе в церкви одна певчая недавно была коммунисткой, он ее решительно удалил, но, после ее покаяния, обратно вернул.

  «Табунки» женщин обычно состояли из глубоких, но крепких старух николаевской эпохи, а также советских колхозниц. Они отличались и речью, и манерами поведения, и одеждой. Первые — немногословные в суждениях, строгие и решительные, одетые обычно в темные платки и темную одежду. Вторые  — с бойкой речью, вольностью в ней, зыбкостью суждений, в платках цветастых и платьях, не таких длинных, как  у старух.

Советские колхозницы были рождения 20-30 годов начала 20 века. Их мировоззрение формировалось в годы наступательного на сознание атеизма, активной антирелигиозной пропаганды. Они ее, при необходимости, слушали, а в церковь все равно ходили.

В глубине души они этой пропаганде не поддавались, думая: «Мели Емеля, твоя нонче неделя». «А мы по-своему, по христьянски веруем».

 Наряду с «табунками» колхозниц, в 90-е годы стали ходить в Знаменскую церковь, в Вырец, ничего практически в вере и церкви не знающие местные интеллигенты, бывшие комсомольцы. Они вступали с о.Питиримом в «дебаты» о делах веры, догматах, пытались умничать, что-то опровергать в вероучительных вопросах, воспитанные в отношении к религии, как «опиуму для народа». Народ по началу интеллигентов сторонился, не включая их в свои «табунки».

Отец Питирим с легкой усмешкой, спокойно, терпеливо выслушивал их советские бредни и невозмутимо их «опрокидывал», подкрепляя свои доводы как историческими, так и житейскими примерами, прежде всего, конечно, из Библии.

Были эти «дебаты» в начале «перестройки», а к ее середине отец Питирим уже настолько перестроил сознание бывших комсомольцев, что они решительно вошли в церковную ограду, и  уже и не помышляли ее покидать. Все чаще стали новообращенные недоумевать и ужасаться, как это они раньше вне церкви жили, да и жили ли или сплошь грешили?

Нескольких комсомольских вожаков, рождения 60-х годов по наводке былых атеистов-материалистов о.Питирим окрестил в Знаменской церкви.

Долго потом советские колхозницы, а также «николаевские» выправляли сознание новообращенных интеллигентов: учили их, как вести себя в церкви, как креститься, когда кланяться, сгибать выю, когда и какие поклоны класть, как к священнику обращаться, как благословение у него испрашивать на доброе дело и многое иное. Стали неофиты замечать, что  колхозницы сильно отличаются от них и скромностью, и смирением, и терпением, и какой-то неведомой им доселе мудростью в словах и оценках жизненных ситуаций.  Постепенно, благодаря общению с простолюдинами, стала в интеллигентах умаляться прежняя дерзость в суждениях, надмевание, насмешливость, и стали они  все более и более интересоваться простыми людьми, а те — к ним располагаться в доверии. Так выходило, что крестьянки-колхозницы были учителями-практиками в делах веры, а отец Питирим для новообращенных преподавал теорию (церковное учение).

У отца Питирима, как уже отмечалось, была богатая образами и сравнениями речь. Некоторые его выражения запоминались на всю жизнь, например: «идет весна в прекрасности своей».

Свою религиозную весну неофиты впервые встречали в Знаменской церкви, а отец Питирим, вскоре ставший для них батюшкой, явился вестником этой весны.

Батюшка юный

После отца Питирима священником Знаменской церкви стал о. Валентин Бонилья. К принятию сана его подвигнул о.Питирим, к которому в храм, из ближней деревни Доманиха, ходил юноша Валентин. В этой деревне имели дачу его родственники. Юноша стал ходить в церковь в 90-е годы, когда с религии стали снимать запрет. Как отмечали деревенские, он имел вполне современный вид, по моде тех лет: носил несколько потрепанные джинсы, длинные волосы, ковбойки. Затем  была модная одно время суконная шинель. В какой-то момент рядом с ним в храме появилась девушка – будущая его супруга, матушка Ольга.

 Молодой священник воспринял от о.Питирима не только веру и опыт ведения служб, но и пристрастие к истории и особенно местной.

О.Валентин стал батюшкой не только в Вырце, но и в ближнем селе Никольское, а о. Питирим был отправлен на служение в Анадырь Чукотский.

Новый батюшка, о. Валентин отличался широким кругом интересов в литературе, искусстве, в науке, был широко эрудирован, общителен, любознателен. С ним легко было говорить на современные политические и экономические темы. Он располагал к себе легким характером, радостным мироощущением, чувством юмора. Все его прихожане сразу его полюбили, как старушки, так и помоложе. В доме его частенько гостила молодежь. Батюшка на своем велосипеде объездил паломником почти всю Тверскую область, фотографируя все храмы в своих поездках. Живо интересовался их историей, особенностями архитектуры и щедро делился своими впечатлениями. Сразу же по принятии сана он стал собирателем местной старины, а также материалов по местной истории. Проявлял большой интерес к прошлой жизни местных дворянских и крестьянских семей, ко всей жизни округи и области в целом. Со временем ему подарили миноискатель, и он с его помощью стал находить в культурном слое вокруг церкви монеты и мелкие предметы разного времени, составлять коллекцию древностей.

О.Валентин окончил духовную семинарию, стал протоиереем. В его семье растет четверо детей. Первые годы его служения в Знаменской церкви отражены в стихотворении, ему посвященном: Батюшка юный.

Звон переливчатый, звон хрустальный,

Ухо лаская, уносится вдаль,

Звон колокольный, звон погребальный

По русской старинушке будит печаль.

Эту печаль по России ограбленной

Батюшка юный в Вырце бередит.

Это он нам с колокольни обшарпанной

В два колокольчика тихо звонит.

Громко не может, веревки не выдержат,

Гнилы они, да и он не силен.

Долго ль, не знаем, при церкви он выдюжит,

Кружка пуста, да и храм обеднен.

Летняя, зимняя много разграблена,

Иконостасов глазницы пусты,

Пара иконок ворами оставлены,

Да и прихода ряды не густы.

Две лишь старухи, хромая и хворая,

Клирос пустой, оглашенных — нули,

Лает у церкви собака бездомная.

Не отогнать ее, как ни гони.

Только на Пасху храм наполняется

Шумной и пьяной толпой молодых.

Шало и тупо по церкви слоняются,

Свечек натычат — и нет уже их…

Крестным пройдут вокруг церкви, хихикая,

В храм постоять на минуту войдут.

Как и вошли в него, радостно гикая,

Так же, смеясь, из него изойдут.

Что с ними будет, детьми неразумными?

Нивы и села вокруг них пусты.

Да и на храмах, давно обескровленных

Ветер качает березы, кусты.

Батюшка юный, не ведай усталости,

Ты колокольцы сильнее качай.

Детям твоим дорасти бы до младости,

Новых священников Родине дай.

Звон переливчатый, звон твой хрустальный,

Радуя сердце, уносится вдаль.

Звон колокольцев твоих православный

Гонит не нашего сердца печаль.

                     12-13 июля1997 г.