Тверская деревня

Статья из газеты «Тверская жизнь» от 25 января 1995 года 

  «Тучевская Катынь»

Скоро весь народ отметит 50- летие Великой Победы. Много будет речей, воспоминаний, встреч и светлых слез. Будут цветы, венки, гражданские и церковные панихиды. К памятникам и мемориалам придут ветераны войны, люди, её пережившие, и те, кто, как говорится, «проходил» Великую Отечественную на школьных уроках. Но наверняка не придет никто в леса вблизи деревень Язвица, Погорельцы, Тучево в Рамешковском районе на места расстрелов солдат и командиров.

Их судили в октябре – ноябре 1941 года в клубах сел Вырец и Тучево, а также в крестьянских избах. Жителей во время суда из домов удаляли, в клуб не пускали, но мальчишки, нынешние старики, кое-что видели в дырочки  потолков с клубных  чердаков. Ночами жители  слышали выстрелы в ближних лесах. Судимых солдат держали в банях, офицеров – в избах. Один из них сумел попрощаться, сказав девчонке, что завтра уйдёт навсегда: «Печальный такой был, когда говорил…»  Те, кого судили, были исхудалыми, плохо одетыми. Судьи же и прокуроры вид имели по деревенским меркам очень богатый: в белых овчинных полушубках, валенках или хромовых сапогах. Питались они отменно. Поросят  брали вволю с Погорельцевской фермы, а в случае протеста колхозного председателя грозили револьверо. Законы военного времени…

Ещё раньше в начале осени насмотрелись местные жители на голодных, плохо одетых, почти безоружных, с редкими винтовочками солдат 41-го года. Совали им кто хлеб, кто картошку, кто курево, да потихоньку, чтобы начальство не видело. А солдаты им – куски мыла. Совать надо было осторожно, так как однажды, когда солдаты хлеб у колхозников просили, двоих тут же и расстреляли на месте. Видимо, посчитали мародёрами. Шли солдаты и ночью, и днем, шла техника по дороге со стороны Лихославля, через сёла Никольское, Замытье, Высоково, Рамешки.

Военный трибунал в Никольской округе находился до 5 декабря. Кого судили, за что судили, сколько расстреляли за два месяца работы, неизвестно. Как сообщили из Центрального архива КГБ, документы военных судов 31-й армии Калининского фронта не сохранились. Правда, у музейных работников областного музея, когда они создавали музейные экспонаты 31-й армии, были папки с номерами дел, но содержимое папок не сохранилось. Кое-что осталось только в памяти местных жителей. Весной 1942 года в лесах у деревень Погорельцы и Тучево жители наткнулись на торчащие из-под земли ноги и руки плохо закопанных военных, на блиндаж, в углу которого нашли убитого «военного в портупеях», пули, застрявшие в соснах, просевшие ямки в земле, просеку от блиндажа к месту расстрела, пеньки от срубленных деревьев. Местные власти вызвали из Рамешковского военкомата начальство, которое приехало на место, распорядилось останки закопать поглубже и успокоило местных жителей, заявив: «Собакам – собачья смерть!» Подобное было и под Ведным того же, Рамешковского, района.

Итак, суды и расстрелы, тайные и ночные, командиров и красноармейцев СМЕРШем и трибуналом 31-й армии были. Это показывают свидетели, местные жители. Совет ветеранов 31-й армии вначале проявил интерес к этой истории, по какому-то недоразумению решив, что останки расстрелянных в 1941 году не захоронены. Но когда в дополнительном разъяснительном письме в адрес совета было сказано, что останки находятся в земле, что свидетели живы и названы их имена, интерес с их стороны к делам военного трибунала 31-й армии пропал. Не пожелали и слышать о каких-либо памятных знаках на местах расстрелов командиров и красноармейцев 31-й армии. «А может, там изменники лежат», - сказал председатель Тверского отделения В.М. Соболев. А ведь чтобы быть объективными и справедливыми, надо бы и на музейных картах, и на местности пометить места деятельности СМЕРШа и трибунала 31-й армии. Их деятельность, видимо, тоже способствовала победоносному наступлению на Калининском фронте. Солдаты и командиры знали, что у них только один путь: вперёд на врага и ни шагу назад. Иначе сзади убьют свои комиссары.

А что же с расстрелянными, безымянными, без вести пропавшими, теми, кого в первые месяцы отступления плохо вооруженной, паникующей армии трибунал назвал изменниками? Что же, забыть о них, будто и не было, коль документы на них пропали, а может, и сознательно уничтожены? Разве эти убиенные не имеют никакого отношения к Великой Победе народа в Отечественной войне? Имеют, и немалое. Они были первыми трагическими жертвами, на которых отработан механизм военных репрессий, целью которых было устрашить, остановить и развернуть лицом к врагу остальных в моменты паники и отступления. Жестокая выпала им судьба: они были убиты трижды: физически, морально и в памяти народной. И ныне они нереабилитированные сыны народа, так как у них нет имен, и память о них стерта теми, кто почему-то не сохранил документов. Ныне реабилитированы репрессированные гражданские лица, неоднократно амнистировались воры и убийцы. Признаны преступными репрессии начала войны против командного состава в советских войсках, а так же репрессии против тысяч военнопленных поляков, в том числе и на тверской земле. Но не прощены, не помилованы, преданы забвению наши командиры и красноармейцы, оставившие город Калинин в 1941-м.

Доколе в тучевской и ведновской Катыни будут лежать они, безымянные, возможно, оболганные, несчастные козлы отпущения, на которых навешали свои просчеты и ошибки военные шишки покрупнее? Много ли им надо, убиенным и безымянным? Всего лишь памяти, пусть маленького, но знака на том месте, где лежат, весточки родным. Приходите, помолитесь за нас, грешных. Но назовите, назовите нас поименно, даже если и совершили мы вынужденную трагическую ошибку, потому что вернуть человеку имя, память о нем – это долг живых. Среди ветеранов 31-й армии, может быть, ещё живы работники трибунала 1941 года. Возможно, жив судья (или прокурор) Штемберг Яков, то ли Ефимович, то ли Давыдович. Прошу их, если я не права, высказаться в осуждение или одобрение сказанного здесь. Откройте, кто знает, тайну тучевской Катыни. А то как-то некрасиво получается, что в истории действительно доблестной 31-й армии имеет место что-то вроде чёрной дыры, в которую ухнули сотни, а может, и тысячи человеческих жизней.

Т.Н. Кременецкая

Рамешковский район