Тверская деревня

На 101-й километр в Тверскую область моя родная тётя Анисья попала примерно в середине войны в 1942-43 годах после лагеря в городе Свободный на Дальнем Востоке. Там, на 101-м зимой, а возможно, в предзимье, но уже со снегом мы с мамой, её родной сестрой навещали мою тётю. Названия села не помню, мне было тогда лет 6. Помню избу, в которой она жила, дымящуюся на столе картошку, тётку в платке, помню её двор с коровой и поросёнком, ближний сосновый лес рядом с домом, чуть присыпанные снегом грибы…

Тётя была нам очень рада; она возбуждённо рассказывала о своей корове, которая вот-вот должна была отелиться. При нас поэтому тётя всё бегала в хлев, проверять корову. Мне она эту корову показала и объяснила: «видишь как распухла её подхвостница — скоро родит телёнка». Почему-то это запомнилось мне на всю жизнь.

Про лагерь в мои 6 лет мне не было даже упомянуто. Это позднее мама рассказала, что в год моего рождения тётю посадили в лагерь как политическую по 58-й статье за то, что она в общежитии 2-го мединститута сделала замечание комсомолке Красильниковой, чтобы та на ночь в общую комнату парней не водила. Комсомолка наговорила на тётю, что она ругала советскую власть. Тройка НКВД мигом по 58-й статье поместила Анисью в лагерь на 5 лет. Так после отсидки и трудов на строительстве БАМа она стала «минусницей», что означало запрет жить не только в Москве, но и других городах страны.

Тётя обладала сильным характером и волей, была хорошо образована (мединститута её лишила посадка в лагерь). Будучи высланной «минусницей», на селе быстро сориентировалась, завела огород, жильё, скотину и нашла многие положительные моменты жизни в сельской местности, работая в лесхозе. Там она встретила свою любовь и судьбу, вышла замуж. Но счастье длилось недолго: «замели по 58 статье мужа Ефима за то, что на одной из ворошиловских дач был свидетелем расстрелов НКВД людей, получивших ВМН. Трупы в овраге, в лесу видел не только Ефим, но и его товарищи — лесники. Всех «замели» в лагеря на 25 лет.

Тётя узнала про эшелон в лагерную Сибирь и двинулась вслед за Ефимом. Девять лет отсидел он в сибирских лагерях и по амнистии был выпущен на свободу. Все годы Анисья была от него поблизости, передавая  мужу передачи, а в хлебе и варёных яйцах записки. На свободу он был выпущен из лагеря города Тайшет, в котором поселилась и тётя. Жила неподалеку от стен его лагерной тюрьмы, занималась стеганием ватных одеял. После его освобождения, Ефим и Анисья, как и многие лагерники Тайшета, отстроились, завели на окраине города огороды, пчёл, скотину и как «минусники» зажили весьма положительно в своём отстроенном с нуля доме. Больного своего мужа Анисья схоронила после 10 лет жизни после лагеря на воле на кладбище «Тайшет-3″ и вплоть до 80-х годов жила как «минусница» трудом на земле и учительством (в школе глухонемых). Под старость получила справку, что реабилитирована «за неимением состава преступления» и на основании этого решила жить с роднёй в Москве. В планах была культурная жизнь в столице: консерватория, театры, модная причёска, наряды (была хорошей портнихой), но тяжко заболела и была похоронена моей мамой на кладбище «Тайшет-3″ в 1984 году.

Её проданный в Тайшете дом принёс в мамину семью тогдашнюю тысячу рублей. На неё был куплен маленький домик в Тверской деревне Тучево в Рамешковском районе, который благополучно сгорел после смерти мамы в 1992 году. Новым местом жительства стала деревня Филиха. Ещё в 1986 году в сёлах Тверской области проживало много «минусников», как политических так и уголовных. Меня долгое время считали «101-м километром», высланным из Москвы, хотя я добровольно, переводом из НИИ перевелась в совхоз «Рамешквский» — с чистым взором и доверчивым сердцем «поднимать Нечерноземье».

Из репрессированных «минусников» застала ещё живыми прекрасных, творчески одарённых людей, таких как М.В. Васнецова. К некоторым, уже покойным, таких как И.А. Гущин и Н.Каткова сходила на их уцелевшие могилы.

По своему происхождению из мелкопоместной дворянской семьи тульского дворянина, земского служащего С.М. Юницкого, двоюродного брата писателя В.В. Вересаева (Смидовича), тётя теоретически должна была быть изнеженной барышней. Но жизнь заставила её быть заправским, всё умеющим мужиком и бабой в одном лице на печально известном 101-м километре в течение 50 лет.