Тверская деревня

Посвящается памяти священника церкви с. Кушалино Николая Флерова

ПОД УДАРАМИ ЛИХОЛЕТИЙ

      Огромной духоносной силой славилась православ­ная тверская земля. Одно количество монастырей (120 в 1764 г.), церквей (до револю­ции — более тысячи), часовен (почти в каждой деревне) — свидетельство мощи духов­ного окормления народа, ко­торое было практически пов­семестным. В одной Твери известно 20 монастырей. Были школы святости — монастыри и на рамешковской земле. Пока известно, начиная с XV по XX век, о шести. Три из них су­ществовали неподалеку от Кушалина, подальше от него на запад находился монас­тырь в Волкове, к северу от Кушалина — в Мохнецах и Пальцеве. И как бы в центре этой местной Святой Руси находилось и, слава Богу, еще пока находится озеро Святое. Именно к нему до сей поры устремляются тве­ричи, москвичи, а то и петер­буржцы на сбор клюквы. Тяжело, конечно, прихо­дится святоозерскому боло­ту: обезвоживается, вытаптывается, обезлесивается, но терпит. Под страшными ударами лихолетий ока­залась и Святая Русь вокруг него. От монастырей оста­лись единичные постройки разореных церквей, жилых или хозяйственных зданий, либо пустыри с липовыми или дубовыми аллеями (на­меками на них), а также куртины садов, пруды. В селах сохранились скелеты церковных зданий, в деревнях еще можно увидеть заваливающуюся часовню. И все-таки жива Святая Русь! Терпит! Живет она в характерах, светится в гла­зах старых людей, хранится в их памяти, горит огоньками лампад в избах перед ико­нами.Все более зажигается поминальных свечей в вос­станавливаемых храмах Рамешек, Кушалина, Буйлова; в уце­левшей Сутокской церкви, в возродившихся общинах сел и деревень. Стали вновь исповедываться и причащаться Святых Христовых тайн после длительного перерыва старые люди.

КРАЕВЕД ИЗ НАРОДА

       Хочется рассказать о тех людях Тверской Святой Руси, которые помогли отыскать тропинку в мона­стырскую и церковную историю старинного села Кушалино. Георгий Петрович Келейников, 1926 года рождения, уроженец Кушалина, из семьи крестьян, верующих, благочестивых прихожан от­ца Николая. Будучи рабочим, с образованием 4 класса, два года он трудился над соз­данием «Истории села Ку­шалино». С этой целью ез­дил в Ленинград, Тверь, Ка­зань, работал в архивах, чтобы у знать церковную историю своего села. Труд свой он написал, изу­чив 27 литературных и ар­хивных источников. Его хло­потами продвигалась рестав­рация кушалинских церквей (Смоленской и Дмитрия Солунского); он постоянно бил тревогу о бедственном эко­логическом состоянии реки Кушалки. Известен среди жителей села как защитник слабых и обиженных кем-либо старых людей, их ходатай в сель­ский Совет (теперь админис­трацию), за что и нелюбим был властями. Он один только бескорыстно ремон­тирует мостик через реку Кушалку, постоянно подправ­ляет детскую зимнюю горку. Для этого подтащил бревна к своему домишку, да вот нога и рука подвели — парализованы были. Георгий Петрович — настоящий патриот своего села и Рос­сии, болеющий за нее и напряженно думающий о причинах ее бед. Думается, что в стихах своих он уловил главную причину бедст­венного положения нашего народа:

«Как же это все случилось

в наш двадцатый век?

Исхудал духовно сильно

русский человек.

Стало быть, тучею

тут нечисть с Запада пришла,

И с собою тучи грязи

правда принесла,

Разорив крестьян набожных,

выпятив рога,

Стало быть,

их Господь Всевышний

допустил тогда,

В этот сильный род

крестьянский

враг допущен был,

Расшатал он все опоры,

чем крестьянин жил»…

От Г. П. Келейникова кушалинцы узнали, что на улице со старым названием Могильцы до ХVI века был Михайло Архан­гельский мужской монастырь, впоследствии разоренный литовцами. В шести верстах от Кушалина, в пустоши «Замки», в сторону Бежецка был в том веке Никольский монастырь, в память которого стояла часовня с деревянным крестом -  «святому Николаю». Нашел в архивах Г.П. Ке­лейников запись некоего Не­стора Максимова, который в 1618 году жил в Рождествен­ском монастыре, неподалеку от Кушалина в сторону Тве­ри. Тот записал: «Сидел там от литовских людей». Много почтения краевед из народа оказал в своей «Ис­тории села Кушалина» Вели­кому князю Симеону Бекбулатовичу, строителю Смо­ленской церкви, благочестивому человеку, за­щитнику крестьян, сирот от бедствий, мировой язвы, неурожаев и пожаров, оты­скал стихи о нем тверских поэтов. Удивительно, как рабочий человек с начальным образо­ванием понимает значение для Кушалина и России вы­строенной Симеоном Смо­ленской церкви, памятника республиканского значения. А местные власти до сих пор допускают рядом с нею су­ществование общест­венного туалета — «памят­ника» воинственной атеисти­ческой эпохи. Уж что-что, а кушалинцы могли бы добиться переноса отхожего места с центральной площади — своей главной достоприме­чательности. В конце исторического тру­да Георгий Петрович пишет, что с течением времени каж­дый замечательный факт, каждое слово будет расти в «цене». Вряд ли думал о под­виге православный Георгий, когда вновь торил тропу в по­руганную, разоренную кушалинскую Святую Русь. Его усилиями поставлены ей не один, а много незримых па­мятников. Среди них — руко­писный — священнику Николаю Флерову, который крес­тил Георгия в 1926 году, если и не в церкви, то в доме крестьян Келейниковых. Уж не от келейных ли, монас­тырских иноков пошла их фамилия?  Крещение отцом Николаем во имя Отца, и Сына, и Свя­того духа Георгия принесло прекрасные плоды. Если и не стал он праведником, в обычном понимании, то правду ведал и вместе с супругой своей Зинаидой сумел передать ее сыну и внукам в безверное наше время. Потомство свое они воспитали православным.

СЛУЖБА ОТЦА НИКОЛАЯ

         Из рукописи Келейникова Г. П. узнаем, что служить в Кушалине Николай Ивано­вич Флеров стал вторым свя­щенником после окончания духовной семинарии в 1896 году. Тогда первому свя­щеннику, Александру Анд­реевичу Кустову было 58 лет, а Н.Флёрову — 27. Родился он в 1869 году. Состоял отец Николай законоучителем народного училища катехи­зации. В 1897 году был на­гражден нагрудным крестом, в 1898 — орденом Святой Анны третьей степени. Имя священника Флёрова запечатлено на памятнике, который не без его старания стоит на месте бывшего в Ку­шалине Михаило-Архангельского монастыря. Надписи на нем гласят: «Сооружен сей священный памятник на мес­те бывшего до 16 века Михаило-Архангельского монас­тыря в молитвенную память о здесь лежащих отцах и бра­тиях наших. По благослове­нию Тверского Архиепископа Алексия при священниках села Кушалина Николае Флё­рове и Николае Меглицком, освящен 20 июля 1909 года. Усердием старосты церкви села Кушалина Ивана Ефре­мова и благочестивых прихо­жан. Помянух дни древния, поучихся во всех делех Тво­их.. Псал. 142». Крест, венчающий памят­ник, отливали местные люди. Его попытались свергнуть безбожники в более поздние времена, но крест устоял. В 1912 году отец Николай покрестил новорожденную тогда Прасковью Ивановну Жижину, которая ныне живет в Кушалине. Она рассказала, что ее отец, Иван Владими­рович Жижин, был при ба­тюшке старостой. После смерти отца в 1925 году старостой стал Келейников Григорий Владимирович. При нем через один год, а следовательно, в 1926 году церковь закрыли, разорили, самого старосту на год в тюрьму посадили. Из тюрь­мы он вернулся в Кушалино. Когда арестовали отца Николая, дьякона Петра Антоныча она точно не помнит. Куда их увезли, куда делись члены притча, их семьи, ни­кто не знал. Исчезли. «Ба­тюшку Флёрова, — народ говорил, — угнали туда, где на собаках ездят». Позднее, узнав, что ба­тюшку арестовали в 1930 го­ду, рассчитали, что Прасковья Жижина при нем жила в Кушалине 18 лет, молодой девушкой была его прихожанкой. «Все, — рассказывала она, — тогда в Бога веровали, все в церковь ходили от малого до старого, все посты соблюдали». Как оказалось, это было не совсем так.

НЕ ВСЕ ВЕРИЛИ В БОГА

      Бывший директор Кушалинской школы Михаил Геор­гиевич Морозов собрал уни­кальный местный материал на тему: «Наши земляки в борьбе за Советскую власть». В записях рассказов вете­ранов революционных и пос­ледующих лет, сделанных учениками школы, можно прочитать следующие стро­ки:

«Красноармейцами из местных бедняков в Твери часто проводились обыски. Однажды заняли дом ге­нерала Берге, там было очень много книг, образов. Все образа сжигали В деревнях также коммунисты ходили по домам и уничтожа­ли все образа» (1918-1919 г.г.)…

… В Кушалине комсомоль­ская организация образова­лась в апреле 1920 года…

… В 1921 году секретарем комсомольской ячейки был Петр Рабов, который также работал заведующим Кушалинской библиотекой. Позд­нее удалось узнать, что биб­лиотека находилась в цер­ковной сторожке. Стало быть, тогда уже началась борьба с церковью…

…В 1925 году комсомольская организация насчитыва­ла в своих рядах более 50 комсомольцев. Юношей, вступивших в комсомол, презирали, организовывали на них покушения. Но осо­бенно трудно было вступать в комсомол девушкам. Их считали безбожницами, относились к ним хуже, чем к хулиганам.

…Большое внимание (ком­сомольцами) уделялось так­же проведению антирелигиозной работы среди мо­лодежи. Комсомольцы дек­ламировали стихи, устра­ивали диспуты, сочиняли и пели частушки про попов. Комсомольцам было пору­чено раскулачивание…»

Из этих записей видно, что среди современников Прас­ковьи Жижиной были неверу­ющие люди, легко превра­тившиеся в борцов против церкви. Уже в 1921 году в церков­ной сторожке размещается изба-читальня, в 1926 году церковь в Кушалине закрыва­ется. В 1928 году (по тем же записям учеников школы) разгоняется женский монас­тырь в Волкове и на его мес­те возникает с помощью ра­бочих фабрики «Проле­тарка» Волковская коммуна. До ареста в 1930 году ба­тюшка Николай, не служа уже в церкви, проживает в своем доме в Кушалине, где ныне находится библиотека.

СМИРЕНИЕ И БОРЬБА

       Встреча с П. И. Жижиной поразила тем, что, имея воз­раст 84 года, она осталась стройной, бодрой, подвиж­ной женщиной. Лицо у нее удивительное, строгое, иконописное. В глазах — навсегда застывшее горе. И выра­жение глаз не менялось, когда рассказывала, что ее большую семью (в 25 человек) в 30-е годы выгнали из избы-пятистенки, что они бедствовали, что четырех родных братьев и мужа убили на войне. Подумалось, глядя на нее, какому же терпению и смирению научила ее вера, цер­ковь и благочестивая семья, чтобы вот так, беззлобно, спокойно, как неизбежное, воспринимать беды, не ро­птать на сельский Совет, что дровами не помогает, хотя и проработала в школе 40 лет уборщицей. Это Келейников Г. П. никак смириться не мо­жет, что учителям дрова возят, а ей — уборщице, нет. Но то Келейников — борец за слабых и обиженных, а эта — терпеливица. Тот и другой православные.

- Как же, — спросила я, — вы молились без батюшки? — А мы Отче наш, Богородицу и Верую утром и вечером про себя читали — ответила с детскою простотой Прасковья Ивановна. Опять поразила: так ведь это молитвенное правило, благословленное Серафимом Саровским для крестьян, помногу занятых сельским трудом. Стало быть, батюш­ка Николай их тому научил. Сведений об отце Николае не хватало. Келейников на­правил к бывшим библиоте­карям Г. Жирновой и Г. Быс­тровой. Отчего же, подума­лось, бывшим? Такие мо­лодые работницы были, активные, инициативные, клуб «Собеседник» орга­низовали, большую краевед­ческую работу вели, и уволены?.. Чем-то, видимо, начальству не угодили. Они обе вступили в борьбу за дом священника отца Ни­колая (в пользу его потомков) с районным начальством. Население их поддержало. Библиотеку в доме отстояли, а в суде помогли наследни­кам батюшки получить хоть небольшую, но денежную компенсацию. Тоже пример: живет в потомках Святой Руси чувство справедливо­сти — за слабых вступаться, за правду упрямо стоять. От Г. Быстровой, по данно­му ею адресу, путь мой ле­жал в Тверь, к дочери и внучке священника Флёрова. Ожидая прихода автобуса на автостанции, я увидела старую женщину с палочкой: она едва передвигала больные ноги, но шла на службу в Смоленскую церковь, где в закутке служит после долгих лет закрытия храма, новый священник отец Виктор. Святая Русь возвращается в свой храм…

НАСЛЕДНИКИ НИКОЛАЯ ФЛЁРОВА

     В Твери дверь открыла маленькая, согбенная, 84- летняя женщина с очень красивыми, печальными гла­зами. Нежным, почти дет­ским голосом расспросила, кто, откуда и зачем, и когда все было объяснено, об­радовалась, что с родной стороны к ней человек при­шел, чтобы отца ее вспом­нить. Лидия Николаевна Зайце­ва (Флёрова) рассказала, что родилась она в селе Кушалино в 1912 году, что была в детстве седьмым живым ребенком, что двое детей умерли, а было у отца Николая и матушки Александры Ива­новны 5 мальчиков и 4 девочки; что окончила она в 1929 году среднюю школу в Кушалине. Поскольку детей священника притесняли, не давая никуда ходу, уехала с сестрой из Кушалина, как и другие дети, в 1929 году. Отец ждал, что придут и за ним. (В 1929 году раскулачили семью второго кушалинского священника). В январе 1930 года Флерова арестовали и выслали. Вестей от него долго не было. Позже он  сообщил, что находится на лесозаготовках в Архан­гельской области. Там на­вестил его сын Алексей, узнал, что сначала отец ра­ботал возчиком, затем уже в лагере вместе с еще пятью подельниками получил 58-ю статью и его перевели на сплав леса. Дети за отца хлопотали, добиваясь отмены пригово­ра. 31 мая 1933 года отец Ни­колай вернулся в Тверь. Его встретили на вокзале матуш­ка и Лидия Николаевна. Крайне истощенный, обовшивленный, он ехал не­сколько суток, питаясь одним соленым огурцом. В Твери, на квартире у дочери На­дежды Николаевны, все время просил еды, но его ограничивали, боясь тяже­лых последствий. На другой день после приезда запро­сился «домой», в Кушалино. Повезли. На остановке, вый­дя, долго, качаясь от сла­бости, молился, глядя на свой храм. Когда прошли ми­мо церкви, его прежнего до­ма, опять молился. В домишке, в котором пос­ле раскулачивания и изгна­ния из своего дома у прию­тившей ее женщины жила матушка со своей матерью-старушкой, отец Николай слег и больше не встал. Умер он 8 июня, прожив после воз­вращения из лагеря нес­колько дней. Хоронили отца Николая дети, много местных жите­лей пришло на похороны своего батюшки. Могила его находилась между церков­ной сторожкой и церковью Дмитрия Солунского. Позднее кладбище исчезло, приспособлено под хозяйственные нужды. Внучка отца Николая, Нелли Дмит­риевна Григорьева (меди­цинский работник в Твери) пыталась найти место его могилы, но ей указали только огород, где примерно она могла быть. Туда она и бро­сила через забор принесен­ные деду цветы. Матушка Александра Ива­новна до войны навещала детей. В войну нищенствовала. В 1943 году Лидия Николаевна привезла ее к себе в коммуналку на улице Правды, где жила сама с дочерью в одной комнате. Умерла матушка А. И. Флё­рова в 1958 году, похороне­на на Первомайском кладби­ще в Твери. Дети отца Николая в боль­шинстве своем учительство­вали. Александр Николаевич Флёров окончил Тверской пе­динститут и преподавал хи­мию в Завидовской школе. Сыновья священника, кроме умершего в 1934 году от туберкулеза в Воронежской об­ласти старшего сына, были участниками войны, имели награды. Погиб на войне один из них — Алексей Николаевич Флёров. Его имя занесено в Книгу Памяти. Последний сын, Иван Нико­лаевич Флёров умер в 1987 году. Реабилитирован Н.И.Флёров весной 1989 года без каких-либо ходатайств со стороны дочери и внучки. Лидия Николаевна Зайце­ва (Флёрова)- последняя из живых детей Николая Ивано­вича, благодарит Бога за то, что наступили времена, когда можно говорить об ее отце, строгом кушалинском священнике, впоследствии благочинном.