Тверская деревня

В первой статье рубрики сайта «Тверская деревня» «Картины деревни в русской литературе» был приведен пример тверской крепостной деревни писателем Сергеем Клычковым (роман «Князь мира»). У него она названа Скудилище. В ней – о несчастных, искалеченных мужиках помещицы Рысаковой (в народе – Рысачихи). Калечила своих крепостных мужиков сама Рысачиха с целью сделать из них убогих нищих-побирушек, приносящих ей денежный оброк в виде собранных порой золотых и серебряных монет.

Но был в деревнях среди увечных мужиков многих тверских помещиков и такой контингент, как увечные воины, ставшие инвалидами на многочисленных войнах России с ее внешними врагами. Это были либо отслужившие рекруты, либо ратники – ополченцы из крестьян, в том числе и из крепостных.

В 2017 году в Твери вышла необычная, замечательно правдивая книга Антонины Александровны Ключкиной «В ополчении с 1812 года не воротился…»: Весиегонский уезд в Отечественной войне 1812 г.». Книга создана ею по материалам Государственного архива Тверской области.

В этом уникальность книги. В ней – исключительно скорбный раздел: Весьегонские крестьяне в ополчении, со «Списком крепостных крестьян, не вернувшихся с войны 1812 г.».

Это своеобразный синодик-поминовение.

Далее приведем проникновенные слова самого автора книги:

«Исследователи, как правило, уделяют внимание вкладу и заслугам в войне – да и в других событиях – дворянского сословия. Дворяне, несомненно, вносили вклад в Отечественную войну. Но, в основном… руками, судьбами, жизнями крепостных крестьян. В работе приведены подлинные документы. Беспристрастно – то, что как было. А было по-разному.

«В ополчении с 1812 года не воротился…» - это раздел – таблица, в котором по документам Тверского областного архива поименно названы крепостные крестьяне и дворовые люди, не вернувшиеся с войны. Нет братских могил. Им не ставили персональных памятников, мемориальных досок. Этот список будет им памятью. У многих остались семьи…»

Автор книги, осуществив в архиве кропотливейший труд, делает бесценный подарок читателю: «не у каждого есть возможность познакомиться с документами прошлых лет, находящимися в архивах».

С позволения автора предоставим читателям сайта «Тверская деревня» оговоренную выше уникальную информацию путем извлечения из книги «В ополчении с 1812 года не воротился…» наиболее впечатляющих документальных свидетельств. Извлечения из книги будут даны в виде цитат. Итак, из раздела «Весьегонские крестьяне в ополчении»:

На войну.

«В двух манифестах от 6 июля «О сборе внутри Государства земского ополчения» и от 18 июля 1812 года «О составлении временного внутреннего ополчения» указано, что ополчение составляется только из крепостных -помещичьих крестьян. Государственные, удельные и экономические крестьяне поставляли рекрутов, которые принимали участие в военных действиях в составе армии».

Из Весьегонского уезда необходимо было поставить 820 человек. «Народное ополчение собиралось в Твери. По всей губернии были разосланы вербовщики».

Историк В.Р. Апухтин так описывает сбор: «Ополченцев не приводили к присяге, не раздевали их для осмотра при приемке, не брили им головы и вообще приняты были все меры, чтобы не смешивали их с рекрутами. В ратники шли охотно, не так, как в рекруты: по деревням при отправлении ополченцев не было таких раздирающих душу сцен, как при рекрутском наборе. Очевидно, и там чутко поняли и оценили, как следует, идейную подкладку ополчения.

Трогательно также то, что ратников называли, как это мы читаем, напр., у Ф.Н. Глинки (VI): «жертвенниками», потому что их господа пожертвовали «по влечению душевному, а не по принуждению». Из других названий ополчения интересны для характеристики его такие, напр.: «народная военная сила», «земское войско», «земское ополчение»…

Ополчение … сохраняло народный колорит, колорит силы народной. Самая внешняя сторона – костюм ратника приближал - его к типу крестьянина: рубашка с косым воротом, овчинный полушубок, длинный кафтан, кушак, смазные сапоги и фуражка с крестом ополчения».

«В местах расположения полков ратники должны были проходить военную подготовку. Их обучение сводилось к получению минимальных знаний и навыков по военному делу: «Всё обучение заключалось только в том, чтобы приучить ратников занять свое место в ряду и никогда не терять соседей из вида да заряжать и стрелять из ружья».

Согласно «Расписанию тверской военной силы казаков и лошадей по полкам» из Весиегонского уезда из 820 крестьян в 1-й полк поступило в дополнение 233 человека и ещё в урядники 115, во 2-й полк - 279, в 3-й – 50, в 4-й – 102, итого пеших 779 человек; оставшиеся 41 – в конном полку в дополнение к калязинским ополченцам. Конный полк будет состоять «из 664 в прибавок как и прочим полкам 55 человек».

Из всех документов в Комитет Тверской военной силы показался особенно интересным «Список о представленных от вотчины гоф-маршала князя Прокофья Васильевича Мещерского пожертвованных им в Тверское военное ополчение с весиегонского имения людей сентября 2 дня 1812 года» из сельца Олехова, деревень Студенихи, Мошанской, Борки, Сырогожи, Кастафеихи 23 ратников. Из них: женатых 16, холостых – 6, один вдовец.

Из объявления бурмистра Василия Остафьева сельца Олехова вотчины гоф-маршала и кавалера князя П.В. Мещерского сообщается, что бурмистр еще ранее доставил в тверскую военную силу прежде 7 ратников. Итого получается, что господин П.В. Мещерский пожертвовал на войну 30 крепостных воинов-ополченцев. Но, как указывает его бурмистр, один из них, Василий Данилов 17 лет, женатый «со двора бежал и где теперь находится не знаю». Бурмистр сообщает, что 22 ополченца он «представил… в одной собственной их одежде и провиантом: муки 5 четвериков 10 фунтов, круп 2 четверика 6 фунтов».

Далее бурмистр просит сыскать беглеца Василия Данилова или «изтребовать живущих в С.-Петербурге при доме господина моего дворовых людей Якова Евсеева и Егора Яковлева коих там же г-н мой предписал мне отдать в ополчение». Но предложенная замена доставлена не была и бурмистр сдал в тверскую военною силу 22 человека. Позднее беглец В. Данилов был пойман, отослан предположительно в Бежецк и встал в ряды ополчения.

Из документа следует, что господин князь П.В. Мещерский сам составлял список жертвенников на войну - 30 крепостных своих крестьян и назначал им при отправке в Тверь провиант.

В документе 1812 года сентября 13 дня сообщается, что все 30 вместе с найденным беглецом, были приняты, отосланы в дежурство. Их предстояло обмундировать и для них доставить в Тверь лошадей.

В документе 1813 года декабря 18 дня есть любопытные детали о «жертвенниках» г. гоф-маршала и кавалера князя П.В. Мещерского. Это прошение его бурмистра Василия Остафьева. В нем он сообщает, что по положению для господ дворян 1812 г. от 163-х душ его господина в Тверское ополчение «следовало поставить… только семь воинов», которые были им (бурмистром) уже выставлены, но господин его имея ревность и усердие к пользе государственной на защиту Отечества против возставшего врага пожертвовал на сию временную службу вместо тех поставленных от него семи (выставил) тридцать человек и 25 лошадей, в каковое число последнее двадцать три человека… им выставлены».

Однако требовалось по манифесту о рекрутском наборе 1813 года со 163 душ крепостных князя П.В. Мещерского выставить 2-х рекрутов. «Но он за поставкою в воины лучших людей 30 человек не имеет средства найти почти ни одного годного и к понесению службы способного человека». Просит «о избавлении ныне от поставки двух рекрутов до возврату поступивших на временное служение людей куда следует представить». (примеч.: П.В. Мещерский, 76 лет, находился в Курске).

После окончания войны.

Война в 1814 году окончилась.

Из раздела книги А.А. Ключкиной «Возвращение домой» следует, что у воинов при отправке домой изымалось оружие и казенные вещи, что их сначала доставляли в г. Тверь в Комитет военной силы (где они в 1812 г. принимались). Там с ними разбирались при обстоятельствах: недосдачи оружия (патронов, ружей, пик), болезни в пути, увечий (обморожений конечностей, немоты и пр.) и далее, под расписку исправнику волости передавали в вотчины помещиков, где крепостные жили в деревнях. Эти расписки немедленно поступали в Тверь, в Комитет военной силы. Плохо ли, хорошо ли, но отчетность по сдаче крепостных душ, по бухгалтерии с их жалованием, оплатой «больничных», прочими бумагами, но работала.

Итак, в итоге, здоровые ли, увечные, либо больные, но крепостные воины непременно как «движимое имущество» возвращались домой к семьям в распоряжение своих помещиков-хозяев.

Что же случилось с «жертвенниками» князя П.В. Мещерского? Из пожертвованных им сверх семи 23 душ из ополчения с 1812 г. не воротилось 16 душ, воротилось домой в деревни только 7 душ. В каком виде, здоровыми или увечными они воротились, неизвестно. Вряд ли они, вооруженные в конном полку пиками и саблями, в пешем строю – ружьями остались целыми и невредимыми.

У погибших 20-ти из 30-ти женатых воинов осталось в деревнях 20 вдов, 20 сирот. Большинству из вдов было за 40 лет, с двумя – тремя ребятишками, как приходилось отрабатывать им барщину и оброк? Разве что помогали пожилые отцы погибших ополченцев, их братья, племянники?

Так ведь им самим приходилось свои барщины и оброк и отрабатывать! Одними словами: горе, слезы, муки сиротства, надсада от трудов…

А что же с самим жертвователем, гоф-маршалом, кавалером, князем П.В. Мещерским?

Тут, проявив любопытство, обратимся к его биографии из интернета.

Жертвователь крепостных воинов князь П.В.Мещерский,

весиегонский помещик.

Порфирий Васильевич Мещерский, родившись в 1736 году к 1812 году имел за спиной прожитых 76 лет. В историю он вошел как генерал-лейтенант, гофмейстер, петербургский гражданский губернатор с марта по май 1800 года, поэт. При Павле 1 получил он звание гоф-маршала.

Перед этим получением он обратил на себя внимание императора двумя сочиненными в его честь одами.

Порфирий Васильевич довольно много воевал, получал многие награды и ордена. Так, в службе он был с 1753 года. При Екатерине II был участником Семилетней войны, воевал в Русско-турецкой войне (1768-1774), много служил в гражданских ведомствах, но почему-то часто уходил в отставки, вновь возвращался на службы и даже однажды из Военной коллегии отстранен за то, что без ведома Синода 10 семинаристов отправил в солдатское служение.

При отставках он обычно удалялся в свое имение в Фатежском уезде Курской Губернии, где активно боролся с тамошним губернатором в виде письменных его обличений. Из всего этого следует, что характер у П.В. Мещерского был несколько неуживчивый, человеком он был очень энергичным, ищущим правды и справедливости, как и современные ему декабристы. Так, с 1802 года он стал искателем истины в православном мужском Знаменском монастыре в городе Курске, где и завершил свою жизнь послушником, не приняв-таки пострига.

П.В. Мещерский был человеком больших разнообразных дарований: недюжинным актером-любителем, собирателем богатой библиотеки, картинной галереи, наперсником-наставником впоследствии знаменитого актера из крепостных крестьян М.С. Щепкина.

По свидетельству этого актера был он «по своему веку весьма образованный. Он знал много языков и был еще художником, занимался живописью, скульптурой, резьбой, токарным и даже слесарным искусством, а впоследствии князь открыл столярную и мебель его мастерской отличалась своим изящным рисунком».

Насаждал Порфирий Васильевич в своих имениях и поместьях среди своих крепостных разные ремесла. В семье его, вероятно, было согласие с женой, с которой они вместе актерствовали в театре. Были у них сыновья Василий Порфирьевич (1777-1829) и Александр Порфирьевич (1788-1822). Последний участвовал в Бородинском сражении.

Однако, при всей своей энергичности (пассионарности), творческой активности и явной тонкости художественности натуры, был П.В.Мещерский человеком нерасчетливым и, что логично, - наделал много долгов. Их потом ликвидировали его сыновья.

А сам князь решил затвориться в последние годы в Знаменском курском монастыре. Там он ходил в рясе послушника «с орденской звездой на груди» и, не будучи духовным лицом, публично произносил проповеди. Выстроил, несмотря на долги, в монастыре корпус. В монастыре же он и почил в 1818 г., там же похоронен (peoplelite.ru; Курская Энциклопедия) (примеч.: заметьте, не в родовой усыпальнице, а на монастырском кладбище, которое после 1917 г. потомки крепостных осквернили).

Невольно рождается вопрос: что привело князя к столь существенному преображению души и перемене образа жизни, а также смене интересов? Первое, что приходит на ум в виде разгадки – это настигшее его покаяние и, стало быть, жажда спасения от гибели своей души…

Конечно же, как всякому человеку, князю было в чем каяться. В частности – «за усердие» на отправку на войну 1812 г. сверх положенные семи, тридцати крепостных, женатых мужиков и холостых парней со всеми горестными последствиями и для них и для оставшихся в деревнях семей…

Но вернемся к сведениям из книги А.А. Ключкиной. «Не воротилось» домой из весиегонского ополчения из 820 поставленных крепостных воинов 477, указанных в Ревизской сказке 1816 г. (7-я Ревизская сказка). Полегли они в русской земле и за ее границей. Вероятно, многие дошедшие до дома воротились увечными…

Благодаря трудам А.А. Ключкиной мы узнали имена погибших. Свои венки памяти Антонина Александровна возложила на все их безвестные могилы.

Пусть и этот небольшой сюжет послужит памяти о победе над Наполеоном, в значительной мере «руками, судьбами, жизнями крепостных крестьян», и выразит благодарность автору книги «В ополчении с 1812 года не воротился…» за возможность его появления на сайте «Тверская деревня».