Тверская деревня

Люди деревни. Миф и реальность.

К 100 - летию Гражданской войны

в России 1919-2019

Существует крайне неверное мнение о неразвитости, серости, якобы, тупости деревенских жителей, даже некоторое пренебрежение  к ним со стороны городских образованных людей. Это большое заблуждение. За 30 с лишком лет жизни в деревне серых и тупых не встречала. По практическому уму, умению жить на земле рациональным трудом, нравственным ценностям, да и ведению смыслов в жизни деревенские люди дадут фору городским.

Вот и Михаил Пришвин, в глубину смотрящий писатель, отмечал:

«Когда поживешь в глуши месяц, два, три безвыездно, то простые люди деревенские мало-помалу начинают вырастать, становятся значительно интереснее, и мало-помалу начинаешь терять то, вечно сопутствующее образованному человеку разделение на классы людей. Так, если с горы смотреть на человека, то он кажется маленьким, а подойдешь поближе, он такой же большой» (М.Пришвин. Дневники 1914-1917, стр.154).

Тем более, за 30 с лишком лет жизни в деревне можно было убедиться в этом. Даже гипотеза в голове (под шляпкой) стала просматриваться. Она примерно такова:

Деревенские люди намного развитее, даже талантливее во многом городских жителей. Последних расслабляет комфорт, во многом искусственное питание, малоподвижный образ жизни, нездоровые условия жизни в городах. Взять, хотя бы, дурной воздух и дурную воду  в мегаполисах, коими буквально отравлен горожанин. Не говоря уже о ущербной работе его мозга под влиянием многочисленных электро-магнитных полей от электросетей, компьютеров, мобильных телефонов и пр. Его мозг хронически утомлен перенапряжением от обилия информации, от неумолкаемых городских шумов, от спешки «по расписанию», «графику», «тарифам», «правилам», «ограничениям», «пробок». Всего этого в деревнях нет, как и прочего цивилизационного мусора. Почему и люди в них здоровее физически и психически и мозги у них, согласно образу жизни на земле, работают лучше, по крайней мере в практической жизни.

Ну, а если взять к тому же, такое понятие как культурный генетический  (нравственный) код, стереотип поведения (когда у всех всё на виду), хоть какой общинный уклад, то в деревне они намного ближе к русскому национальному типу, русской идентичности, чем в интернациональных городах, да к тому же, в условиях нарастающей глобализации.

Если эта гипотеза хотя бы отчасти верна, то понятным становится рождение именно в головах городских интеллигентов всяких безумных революционных идей типа: мировой революции, классовой борьбы, диктатуры пролетариата, трудовых лагерей Льва Троицкого и подобных ему деятелей. Всё это возникает не от пламенной любви к человечеству, а скорее от человеконенавистничества. Ненависть к человеку рождает перенаселённость городов, праздность в обыденной жизни революционеров (либо чрезмерная сытость, либо, напротив, недоедание), неудачливость при повышенном о себе мнении (гордыня) и просто зависть бесталанных людей к талантливым. Но, главное, это невежество, незнание истории человечества. Известны среди революционеров уголовные преступники-бандиты (не будем называть имен, чтобы не тревожить прах мертвых). Да что и говорить: среди революционеров были и психически больные люди-фанатики. Фанатизм – вид одержимости демонами. Ну а где, как ни в городах гнездится интеллигенция, где для безумия наиболее благоприятные условия.

Для исцеления современных революционеров, которые выходят ныне на площади городов, деревня была прекрасной психлечебницей. Для них полезна была бы колка дров, ходьба по непролазным дорогам, холодные туалеты («по ветру»), однообразные меню из рыбы патуссу и куриных крыльев. Благотворно повлияла бы плохая телефонная связь, медленный интернет, чтобы безумцы не объединялись друг с другом. От физического труда на огородах и покосах из революционеров быстро бы выделялись токсины (трихины по Достоевскому), что оздоровляло работу их мозга. Года три трудовой деревенской жизни под наблюдением и при помощи сельских священников, ликбеза по истории итогов всех революций, частая исповедь в церкви и причастие способствовали бы лечению радикалов-ниспровергателей (короче – безумцев). Плюс свежий лесной воздух и чистая вода вместо водки – всё это привело бы к нормальной спокойной работе сознания, налаживанию сна и прочих приятных проявлений. Так нет же – подай революционеру город, - в деревню его калачом не заманишь: чует, что там нет комфорта для его революционного пыла…

Видимо, цари наши хорошо понимали, как благотворно влияют на мятежников Сибирь и Север, как хорошо охлаждают они возбужденные умы. Декабристы, прошедшие сибирскую ссылку, раскаялись. Покаялись на голодных пайках за рубежами России октябристы, кадеты, социалисты-революционеры и прочие реформаторы из умственной российской элиты.

Допустим, что насильно мятежников ныне ссылать и не следует, но предложить реформировать пустующие деревни стоит… Однако в них что-то не видно ретивых интеллигентов с болотных площадей. А странно: за народ ратуют, а с народом жить, как он живет, не хотят. Стало быть, народом только прикрывают свои амбиции: жажду власти и ещё больших именно городских благ.

Разумеется, к власти рвутся лукавые вожди, выводя на площади городов ещё безмозглых подростков и студентов. Они-то знают, какая разрушительная сила таится в этом контингенте. В 1917 «булыжники» вкладывали в руки пролетариев и уголовников, хотя и студентов использовали. Ныне детей совращают на мятеж.

Такая вот гипотеза возникла из мифа и реальности к столетию Гражданской войны в России в результате революции 1917 года.