Тверская деревня

Открывая эту рубрику параллельно с другой, а именно «Венок судеб дворянских», мы постараемся поглубже понять: отчего погибла русская православная цивилизация, а в ней – русская деревня. Ведь у России было два крыла, на которых она с переменным успехом высоко парила в мира. Их составляли два главных сословия: крестьяне и дворяне. Из них же строилась и русская армия. Они были опорой русской православной цивилизации.

Оба крыла – опоры революцией 17 года были оборваны. Мы, живя на своей родной земле, не должны забывать, что в ней сокрыт прах миллионов наших предков – христиан, не говоря уже о язычниках. Именно наши предки оставили нам гигантскую территорию с ее богатством недр, свое духовное, культурное и материальное богатство, скапливаемое веками. Они передали нам в генах свою ментальность, свой стереотип поведения, свои традиции, наконец, свой фенотип. Иное дело, что внешние а порой и внутренние враги России, всегда старались сломать нашу национальную ментальность и традиционный уклад жизни, чтобы ослабить наш народ и завладеть его богатейшей землей. Они же всячески пытались, чтобы мы забыли о своем происхождении и великом прошлом, не гордились им.

Даже в сознании не смели высоко парить на прежних крыльях. Поэтому не только выдрали их с мясом, но и пух и перья втоптали в землю.

Но, если будущего обывателям не дано предугадать, то извлечь из прошлого уроки «опыта ошибок трудных» и обывателю вполне доступно.

С этой целью обратимся к русской литературе и посмотрим, как прозорливые русские поэты и писатели видели русскую деревню, ее судьбу и предвидели ее будущее. Надо сразу отметить, что гибель ее они прозревали уже в начале 20 века. Мы до этой гибели в 21 веке дожили.

Итак, будем вспоминать.

Начнем с поэта и писателя Сергея Антоновича Клычкова, уроженца деревни Дубровки Калязинского уезда Тверской губернии.

В романе «Князь мира» он рисует картину крепостной деревни. Деревня эта (точнее село) под названием Скудилище находилась в личной собственности майорши-помещицы Рысаковой (в народе Рысачихи). Эта очень красивая дама жила в этом селе в своем богатом особняке, самолично регулярно била своих дворовых крестьян своей холеной ручкой, а остальных барщинных крестьян в целях воспитания нещадно обрекала на битье палками на конюшне. Так она ими управляла, добиваясь покорности и послушания в страхе.

Затем ей пришла в голову «блестящая» мысль снять их с барщины и перевести целиком на оброк. Для этого она калечила палками на конюшне своих крестьян, отправляя их нищенствовать по святым местам и просить милостыню. В святых местах – монастырях подавали неплохо спасающие свои души господа – дворяне, купцы, мещане и другие паломники. Порой оброк искалеченные крестьяне приносили золотыми и серебряными монетами, а не только медяками.

Село Скудилище стояло неподалеку от монастыря, мимо него паломникам было не проехать. И вот что настигало их, когда они попадали в Скудилище:

«… со всех сторон, услышавши ямщицкие звонки, бегут и ползут на карачках и ковыляют на костылях … оборванцы, у которых не заметишь ни мужицкой стати, ни мужичьей осанки, понурят кони взмыленные гривы перед этим нищим потоком, а мальчишки в грязных, вонючих отрепьях, в которых смотрит не помытое, покрытое струпьями и насекомыми тело, облепят кибитку, залезут на козлы и под дугу даже набьются, хватаясь за колокольцы, несмотря, что кучер машет на них изо всей силы кнутом; а впереди лошадей, напересек дороги встанут полукругом испытанные в слепецких песнях старики и старухи с поводырями, уставивши в проезжих выжженные в кои-то поры лунным камнем глаза (перстнем барыни Рысачихи – примечание) и плаксивыми голосами, словно идут они или вышли из ада, затянут «Лазаря», свою любимую песню, или притчу про блудного сына, - и уж ни кнутом, ни самим громом ямщицкого матерка их тогда с дороги не сдвинешь, разве только сердобольный купец, увидя такую картину впервые, вывалит без остатка медяки из кошеля на дорогу, чтобы вся эта нищая братия, не жалея лохмотьев, цепляясь и отбивая добычу, понося последним словом друг друга, бросилась нашарап их подбирать, очистивши сбоку дорогу…»

А вот как выглядело само Скудилище:

«…сгорбатились избы с ничем не прикрытой убогостью и нищетой, захлестали их в осенние непогоды дожди, загнавши с одного конца в темную глотку большого оврага, и ветры надули продыры на рубищах пологих соломенных крыш…

….Словно в неизлечимом недуге, обнажая иссохшие ребра, сползли с избенок изношеные балахоны осочных пелег и уныло уставились в землю перекошенным зраком окошки, как будто терпеливо пытая ее, скоро ли она, бездыханная, примет их с искалеченными мужиками, и в самом деле теперь пригодными более к побирушничеству, чем к топотливому труду у земли, с бабами, вытянувшимися в заботе, в работе, словно глисты, и шелудивыми ребятишками, от которых ни смеха никогда не услышишь, ни игры или забавы какой не дождешься, - скоро ли примет их со всем скарбом в свои темные недра, укутавши белым саваном на вечное упокоение?» Пример Скудилища, конечно, крайний, далеко не все господа-помещики были на манер Рысачихи или Салтычихи. Таких государство наказывало конфискацией имущества, сажало за решетку, как Салтычиху, например.

Иная картина с крестьянами была у соседа Рысачихи, барина Бодяги. «Барин Бодяга был из той редкой породы веселых и в глубине души даже добрых людей, как бы родясь ради шутки на свет, потом уж при всех обстоятельствах жизни никогда этой веселости не теряют.

А кажется, и причин-то для такого веселого и легкого характера было немного: житьишко скушное, вдовое, была жена, да и та с цыганом убежала, именьишко – в хорошей игре на одну карту поставить, одно слово, что барин, а бывает по-всякому: и пироги кушать без начинки, и сапоги носить без починки.

Мужики, которых у Бодяги было душ пятнадцать или того даже меньше, барина очень любили, любили как раз, может, за то, что, несмотря на Бодягину веселую плутоватость, они все же его обходили, обкрадывали чуть ли не на каждом шагу.

-Шут с тобой, - скажет барин, когда кого-нибудь застанет с мешком у амбара или с топором в лесу на порубке, - подавись моим добром, всё равно я жалованье получаю сразу у четырех королей (картежник, стало быть – примечание).

Зато ни один крестьянин, ни одна свадьба у мужиков без барина не обходилась. Бодяга напивался на таких торжествах с мужиками вповалку, и часто, если свадьба случалась после удачной игры, барин столько раздавал девкам на песни, сколько никогда бы не получил с своих мужиков по оброку.

На утро проснется, опохмелится, колоду в карман и недели на две словно провалится в землю, а там, глядишь, катит домой на тройке с звонками: другому давно бы где-нибудь канделябром голову проломили, а у Бодяги всегда сходило так точно… разве когда привезет синяк под глазами…

А всё от того, что веселый был человек!

…………………………………………………………………………………..
 

Бывают такие люди, у них странно смешаны плутовство и благородство!»

По соседству с Калязинскими Дубровками, где родился и жил до раскулачивания своей семьи С.А.Клычков, жили в селах и деревнях государственные, лично свободные крестьяне.

Они жили и трудились на казенной земле, пользуясь отведенными наделами, подчиняясь управлению государственными органами. Они вносили в казну государства либо денежный, либо продуктовый оброк, выполняли различные повинности, несли мирские расходы, платили подушную подать.

Жизнь государственных крестьян отличалась от крепостных многими степенями свободы в добывании оброчных денег, своеобразием крестьянского уклада, разного рода творчеством, обычаями. В государственных деревнях и жить и праздновать было намного веселее. В них царило мнение и решение деревенской общины, так называемый мир.

Этот мир ярко и образно описан в романе С.А.Клычкова «Чертухинский балакирь». Советуем читателям погрузиться в этот мир, который долго, долго потом не захочется покидать, настолько он интересен, полон красками и оттенками жизни, своими самобытными героями и неординарными личностями, и художественными талантами.