Тверская деревня

В 1982 году моя семья переехала из Казахстана на жительство и работу в село Замытье. Покинув шумный, с парами смога город Алма-Ату, мы не ожидали такого подарка судьбы, как село Замытье.

Стояло оно на пологом скате к реке Медведица, текущей среди лесов. Его высокую часть венчала собой величественная церковь. Она поразила нас своим сходством с соборным храмом Петропавловской крепости в Петербурге.

Храм стоял израненный временем и людьми. Конечно, был закрыт, стоял без пения. Использовался под склад совхозного инвентаря, был захламлен, загрязнен, замусорен. Как страшное кощунство в его колокольне на крюках висели освежеванные коровьи туши.

Церковь сразу же привлекла внимание, поразила красотой, величественностью, и душа буквально застонала от ее горестного состояния.

Красота вокруг нее несказанная, а храм уже и не место молитвы, в всего лишь склад и мясная лавка…

В него тянуло, хотелось посмотреть храм изнутри. Удивительно, но фрески еще были целы, однако осыпались на груды отвалившейся штукатурки и голубого помета.

В душу и сердце буквально запала мысль о его восстановлении. Со временем она стала настоятельной, упорной и на фоне всех житейских тягот, окрыляющей, вдохновляющей я была, как тогда и большинство граждан страны, как говорили тогда, - атеистом. Хотя в детстве и крещена была, но вера не касалась моего сердца, даже сомнения его не посещали на предмет: верить или не верить. Однако, храм будто взывал, притягивал к себе, как будто просил действий.

Друзья из Петербурга советовали с хлопотами о его восстановлении обратиться в Министерство культуры. Попробовать через него добиваться необходимых для ремонта средств как памятника архитектуры. Но путь оказался тупиковым.

В 90-е годы отношение государства к религии и церкви изменилось в сторону потепления и расположения. В епархии посоветовали создать на месте общину верующих, церковные структуры, такие как приходской совет, ревизионную комиссию, выборных для руководства лиц, наконец, эту общину зарегистрировать.

Все это было сделано, документы оформлены и в районную газету дано объявление о начале пути к возрождению храма и сбора для этих целей материальных средств.

Был март 1990 и в октябре приход при храме зарегистрирован. Меня избрали председателем совета, старостой, а заместителем стала Цыганова Галина Борисовна. Ее муж составил смету на ремонт храма. Казначеем была выбрана Губанова Людмила Михайловна, ныне покойная.

Село Замытье в те годы было относительно многолюдно. Вт нем существовал совхоз «Рамешковский», была 8-летняя школа, больница, аптека, почта, работал клуб. На вахту в совхоз приезжали из Твери рабочие. В силу всего этого первые взносы в казну были от местных людей. В первую очередь откликнулись жители села, которые храм помнили действующим, были в нем крещены, венчаны и родители которых были в нем отпеты.

Стали также поступать деньги от некоторых организаций.

По смете на ремонт храма требовалось 210000 рублей (это до реформы). Сумма по тем временам огромная, казалась, собрать такую нереально. Но мы не унывали, надежду не теряли. Обращались даже к патриарху Алексею II, владыке Виктору, правда, безрезультатно.

Был открыт церковный счет в банке. Начали потихоньку кое-что покупать для ремонта крыши храма.

Помню свою поездку в Старицу за железом, листы которого пришлось скручивать в рулоны голыми руками.

Приходу дали священника, о.Бориса, который стал служить при большом стечении народа в никольском приделе летнего храма.

Много трудов положили местные жители для уборки храма для богослужений, даже окна затянули пленкой от птиц, ветра и сквозняков.

Я, довольная, продавала крестики, свечи, иконки, и думала, что моя основная задача собрать как можно больше денег на ремонт храма.

Тогда среди нас не было ни одного воцерковленного человека. Батюшка Борис служил редко, в великие праздники. Увидев наше дремучее невежество в вопросах веры, перешел служить к богомольным карелам вновь зарегистрированного в селе Никольское прихода. В этом приходе бабушки, действительно были все верующими, знали основы православного учения, по домам читали Псалтырь, Евангелие, Жития святых.

После ухода о.Бориса в нашем приходе дела пошли на спад. Районная администрация отказала нам в покупке дома для священника. Этот дом стоял рядом с храмом, был отремонтирован и в нем планировали разместить библиотеку: кстати дом сгорел через некоторое время.

На наши просьбы выписать для ремонта крыши лес, нам тоже было отказано. Просили выделить для церкви бывшую амбулаторию для служб зимой, но опять получили отказ.

Теперь-то мне понятны причины наших неудач. Без помощи Божией и молитвы ни одно дело не сделать.

Необходимость приобщения к церковной жизни стала очевидной. Ближайшая действующая церковь была в селе Вырец. Служил в его церкви о.Питирим. Стали мы с Т.Н.Кременецкой из никольского прихода ездить в Знаменскую церковь в Вырец. Сейчас смешно вспоминать как мы, советские атеистки пытались умничать с диалектических позиций с о.Питиримом. Мы атаковывали его вопросами по текстам Евангелия, Библии. О.Питирим с улыбкой эти атаки наши отбивал. Мы становились все тише и тише. Тогда мы познали облегчение души от исповеди. Познали благодать Причастия. Все сильнее стали ощущать свою глубокую греховность и необходимость в нашей жизни молитвы.

О.Питирим советовал ехать в Троице-Сергиеву Лавру к старцам за благословением на восстановление замытского храма.

Вскоре с фотографией храма я была в Лавре. Там было два старца: о.Наум и о.Кирилл. К кому же? Пошла туда, где меньше было народа. Перед келлией старца была небольшая комната забитая людьми.

-Кто последний? – спросила.

В ответ было молчание. На меня посмотрели как на свалившуюся с луны. Где мне было знать, что старец прозорливый и сам вызывает любого из пришедших к нему.

Посидела, заскучала, молиться еще не научилась, как следовало бы перед началом всякого дела.

Сходила в церковную лавку, купила стопку книг. Вернулась, а старец уже был среди людей. Пробралась поближе, а он в это время обличает одну из женщин за грехи. Я тогда не знала, что обличение может предназначаться другому из окружавших старца людей, а возможно и мне. Потом о.Наум благословил всех и меня с фотографией храма. Так закончилась моя поездка в Лавру.

Церковная жизнь в Замытье не налаживалась. О.Питирим приезжал редко и я стала ездить в рамешковский храм, где богослужения были регулярны. Надо было продолжать воцерковляться. Как же непросто и тяжело было вначале. Стоишь в храме, как истукан, ничего не понимаешь, кроме «Господи помилуй», а на спине как будто мешок с камнями лежит, а то глаза закрываются: вот-вот уснешь. Это позже узнала, что через наведение сонливости бесы новоначального из храма гонят. Но я не отступала и продолжала ходить на службы, читать духовную литературу, стараясь понять, что такое духовная жизнь, от которой нас ограждало государство на протяжении десятков лет.

Узнав, что у меня музыкальное образование, батюшка о.Алексий в Рамешках благословил меня петь на клиросе. Это еще одна трудная школа, которую пришлось осваивать. Так мои интересы переместились в рамешковский храм.

Не забуду слова о.Питирима: «Благодарите Бога, что Он снял с вас тяжелый крест». Это было сказано о церкви в Замытье.

После денежной реформы деньги на нашем счету обесценились. Священник в Замытье не приезжал. На дверях храма повесили замок и почти 20 лет наш родной Преображенский Собор стоял без молитвы, продолжая разрушаться.

Почему же первая попытка восстановления нашей церкви потерпела неудачу? В Евангелии сказано: «Без Меня не можете творити ничесоже». А как привлечь помощь Божию? Ответ: молитвой. Но мы были к этому не готовы: и веры в нас не было, да и молиться не умели, и духовных руководителей не было.

Чтобы начать вторую попытку возродить храм, мы должны были пройти долгий путь обретения веры, воцерковиться, найти духовного руководителя и начинать вымаливать храм.

Чудным образом Господь ставит нужных людей в нужное время. В Пальцево в 2005 году появились матушки из Москвы, которые решили возродить монашескую жизнь на рамешковской земле. Они начали приезжать к нам в храм на молитву и помочь в уборке храма. Нас, замытских, благословляли регулярно молиться по субботам без священника, совершая чин обедницы. Раз в месяц совершать молебны со священником. Молились вдвоем, я и Нина Алексеевна Романова. Даже в сильные морозы храм не оставался без молитвы.

Отец Валентин из церкви села Вырец зимой служил молебен, а в теплые месяцы с мая по октябрь – Божественную литургию.

Наш маленький коллектив стал прирастать, сначала Валентина и Александр Подгорные, потом Марина Новикова, Валентина Янченко.

Прошедшие почти два десятилетия сделали свое черное дело: храм обветшал, крыша протекала. Во время таяния снега вода потоками лилась с потолка в некоторых местах, фрески на стенах осыпались, чугунные напольные плиты из летнего храма украдены.

Но в тот момент кроме молитвы у нас ничего не было. Помогали матушки из Пальцево.

Галина Морозова сшила завесу и облачение на престол и жертвенник. Служили в приделе Ильи Пророка год, затем Господь послал нам в помощь и поддержку Геннадия Спажева, который взвалил на себя огромную, но благую ношу возрождения храма.

Ремонт начали с крыши летнего храма; крыли за отсутствием средств даже ржавым железом.

Чудным образом стали собираться деньги, появились жертвователи. Был создан фонд «Спасо-Преображенский Собор». В 2016 году ему исполнилось 5 лет. Но это уже новая страница возрождения нашего храма. Ее продолжат другие.

Моя задача состояла в том, чтобы рассказать о первой попытке восстановления храма в назидание тем, кто где-нибудь в ином месте начнет у себя возрождать дом Божий. Ведь в России порушенных, руинированных храмов предостаточно.

Работы нам предстоит много, но теперь мы молимся круглый год в утепленном для этого пределе. Служится Божественная литургия, а это самое главное – храм живет, преобразуются в нашем соборе (Спасо-Преображенском!) и наши души.

Март 2017г. Г.В.Бушуева.