16:44 Путешествие на Каргополье | |
В краю непуганных птиц...
Лет 70 назад очень хотелось повидать город Каргополь и вообще русский Север. Все там казалось дремучим, застывшим в веках. И мужики с бородами, в косоворотках, в плисовых портах и смазных сапогах и бабы в сарафанах и душегрейках. А виноваты в этих бреднях были поэты Блок и Николай Клюев: дескать, там, на севере еще Русь «кондовая, толстозадая». Затем, в борьбе за светлое будущее, эта тяга на Каргополье как-то утихла, угасла. Однако, под старость вновь стала разгораться. На этот раз виноватым стал писатель Михаил Пришвин, которому принадлежала книга «В краю непуганых птиц». Вот куда надо ехать, к непуганым! На тверской земле, дескать, уже все пуганое вблизи столиц, да и как говорил космонавт Гречко: «Чем дальше от Москвы, тем люди лучше». Хотелось проверить и то и другое. Наведя справки в отношении того, «где голову преклонить», в Рамешках был куплен железнодорожный билет до ст. Няндома. Оттуда ехать до Каргополя следовало автобусом или на такси.
Голову преклонять предстояло в Ватамановском Печниковского сельского поселения, находящегося в Но сначала был довольно грязненький городок Няндома. В нем были северные деревянные тротуары с мусором на улицах, который, якобы, из контейнеров таскали северные вороны, а также много ветхих деревянных домов. Некто таксист Анатолий за полтора часа доставил нас с дочкой в Каргополь. По дороге он охотно выступал в роли экскурсовода. В городе, подгоняемые сильным ветром, задерживаться не стали: глянули только на могучую реку Онега, обшарпанные соборы и церкви, и двинулись на такси в Ватамановское. Там нас встретила прихрамывающая женщина с палочкой Екатерина Сергеевна и поселила в доме их церковного прихода. Вот тут-то мы и поняли, что попали в рай. Дом был светлый, с десятью окнами, нарядно внутри убранный, с четырьмя комнатами. Русская печь в нем была розового цвета, как и голландка. Обе протоплены. На столе стояла укрытая полотенцем еда. Шипел самовар. Екатерина Сергеевна смотрела на нас во все глаза: она не понимала, зачем мы заехали в их глушь. Кажется, так и не поняла. Мы ей что-то лепетали про старообрядцев в северных лесах, про непуганых птиц, но она все равно не верила, что из-за этого надо так далеко ехать от Москвы и Твери. Она оставила нам ключи от дома, и мы стали жить. Два дня, 1 и 2 мая, все дивились на светлый дом с окнами. Зачем их столько? Екатерина Сергеевна объяснила, что светлое помещение было гостевое, а жили хозяева в клети, расположенной сзади дома. Она показала нам в селе часовню, выстроенную в память о новомученниках Челмогорского монастыря, что был недалеко от Ватамановской. Показала и строящуюся деревянную церковь, которую строят волонтеры движения «Общее дело». В соседнее село Красная Ляга мы не попали из-за непролазной грязи. Да и села-то никакого не было, а стояла там, в чистом поле одинокая церковь исключительной красоты, высоты и нарядности. Стояла как поминальная свеча о жизни, которая некогда кипела вокруг нее. Строила церковь община старообрядцев, беспаспортных раскольников, которых из села Красная Ляга при советской власти организованно выселили.
Тут-то мы и поняли, что искать на Севере старообрядцев наивно, а значит, глупо. Прежде все Каргополье было густо заселено ими от озера Лаче до знаменитого старообряжского Выга. Кто заинтересуется, пусть почитает поэму Николая Клюева «От Лаче озера до Выга», а также «Осударева дорога» Михаила Пришвина. Этот край славился шедеврами деревянного зодчества, высокой книжной грамотностью, высокохудожественными ремеслами, иконописным искусством, благоустройством дорог как путей торговли. Все это в прошлом: от шедевров остались крохи, которые пытаются спасти волонтеры «Общего дела». 3 мая мы были еще севернее в Александро-Ошевенском монастыре, где отмечалась памятная дата – 500-летие обители и ее основателя святого преподобного Александра Ошевенского. Ныне его обитель в основном в руинах. Есть в обители 5 монахов. Ее игумен в прошлом художник, один из монахов – о.Вениамин – матрос Северного флота. Он и принимал многочисленных гостей праздника. В помещении с окнами, затянутыми целлофаном, холодного, без пола, с грубо сбитыми столами, он самолично обслуживал трапезников, подливал им борщ, компот, потчевал пирогами. В перерыве бегал доить корову. И все это с лучезарной улыбкой, шутками, ласковыми словами. Казалось бы, кругом руины, развалины, а монахи ошевенские жизнерадостны, полны уверенности, что монастырь возродится. Да иначе и быть не может! Жертвователи, трудники, паломники едут к ним с разных концов России, круглый год в монастыре идет работа. Стоит он на берегу реки Чурья. Напротив него – старинное село Ошевенское, с домами северной архитектуры. Они двухэтажные, с большим количеством окон. Это дома-избы-детинцы. В Ошевенском – богатый этнографический музей, деревянная церковь с погостом. Могилы погоста в виде древних плит. Старина ухоженная, сохраненная, похоже, что оцененная в наши дни для туристов.
4 мая в Ватамановской знакомились с книгами приходской библиотеки. Очень удивились, что двум женщинам в этом селе удалось написать и издать книгу о своих местных священниках-новомученниках. Много им пришлось трудиться в архивах, искать следы заключенных батюшек в архангельских лагерях, в республике Коми, Карелии, Вологде. Отыскали, книгу создали, памятный камень с именами поставили, часовню возвели, теперь церковь строят. И все это делают женщины, обремененные детьми и внуками – честь им и хвала! На обратном пути Каргополь поразил нас тем, что в его самой древней части, вокруг соборной площади много ветхих деревянных домов. Рядом с ними – кучи колотых дров, улицы – с горками дров. Рядом правда, вытекая из озера Лаче, течет могучая Онега. Конечно, вода близко в случае пожара, но все-таки за древнюю деревянную часть города страшно. В Каргополе мы убедились, что старообрядцы Каргополья живут ныне только в музее города, который находится в одной из церквей соборной площади. Это несколько фотографий, икон, книг, ремесленных изделий – то немногое, что удалось сохранить от уникальной культуры русского Севера. Немного осталось вокруг Каргополя и от северной тайги. В ней строевого леса нет, только дровяной. Пожалуй, что край непуганых птиц, увы, был сильно напуган сталинскими в нем лагерями, многочисленными зонами для политических и уголовных зеков. Он имеет депрессивный вид. Однако, люди края бодры, энергичны, веселы, шутливы. Это касается православных, с которыми встречались при нашем паломничестве. Просматривая книгу памяти жертв политических репрессий (духовенства) на русском Севере, нашли в ней нашего кушалинского батюшку Николая Флерова. О нем сообщается следующее. Флеров Николай Иванович, священник, 1870 года рождения, с.Кушалино Тверского района Московской области. Окончил духовную семинарию. В 1930 году 22 апреля арестован по обвинению в контрреволюционной агитации. 27 апреля этого же года по постановлению тройки ПП ОГПУ Московской области выслан в северный край на три года. 22 января 1933 года отбыл срок наказания. 6 апреля 1933 года по постановлению тройки ПП ОГПУ освобожден с лишением права проживания в 12 населенных пунктах СССР и местности, откуда выслан, в течение трех лет. От дочери священника знаем, что в Кушалино он вернулся к своим родным умирать. Похоронен неподалеку от церкви Дмитрия Солунского. Ныне это частный огород с высокой металлической оградой. Ну и под занавес, хотелось бы несколько распространиться в отношении заключения слов космонавта Гречко: «Чем дальше от Москвы, тем люди лучше». Мне кажется, что дело не в людском отборе (там хорошие, здесь плохие), а в несопоставимых условиях жизни. Когда люди живут ближе к природе любой степени суровости, то им легче быть добрее, приветливее, гостеприимнее. В искусственных условиях городской цивилизации, при огромной скученности, транспортной и прочей энергетической перегруженности люди более раздражительны, неприветливы, отчуждены из-за аномальных условий жизни, делающих человека более больным, чем здоровым. Изначально все рождены хорошими.
Т.Н.КРЕМЕНЕЦКАЯ, д.Филиха
| |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |