Тверская деревня

Испорченный медведь

         В одном из глухих мест одной страны Эр, в глухом лесу жила медвежья община. Было в ней 5-6 мужиков – медведей, чуть меньше баб -  медведиц с медвежатами. Был у них, как и у людей, над всеми начальник. Звали его Михаил Михалыч, а жену  - Маней.

         Была ранняя весна, берлоги ещё никто не покидал, хотя и сна крепкого ещё не было: так дрёма какая-то, сон зыбкий.

         Сверху в берлоге капали на голову начальника крупные редкие капли. Он стал думать, что надо что-то делать с семьёй, так как все весной от сырости заболевали, и медвежата сильно кашляли.

         Придумал: надо в пустую безлюдную деревню всей медвежьей ватаге переселяться, чтобы начать жить по-человечески – в тепле и сухости.

         В избах - печки, в лесу – дрова.

         -Слушай, Маня, давай в деревню переедем, надоело в берлогах маяться. Чего, дураки, так долго мучились?

Маня и говорит:

- Мы же не умеем жить по-человечески…

Научимся, - отвечает ей Михалыч.

         И вот чуть сошёл снег с земли, нарвал он на болоте острорежущей осоки, обрил ею морду и лапы по локоть, обгрыз когти, стал похож на мужика человеческого.

         Уши, правда, не мог побрить, решил их под шапкой спрятать. Шапку, портки, сапоги, рубаху нашёл в пустой деревне. На лапы и рукавицы надел. Одним словом, снарядился в деревенские работники.

         Пошёл в деревню, где жили одни бабы. Мужиков их война забрала, а он знал, что бабам работники нужны. И впрямь: обрадовались они ему. Ну, что рылом, правда, не удался, ну да не беда.

         Стал он им дрова, воду носить и приглядываться, как печки они топят, хлеб пекут, пиво варят. Работал молча,  будто немой.

         Бабы радёхоньки: мужик старательный, работящий молчаливый. Стали баловать его едой, пивом. Он его и полюбил крепко: порой по ведру оприходовал. Ну да ладно, пусть балуется убогий немой.

         Бабы радуются:

-Совсем как наши мужики -  пьющий, только не матерится, скучно эдак без этого.

Стали учить его, как думали немого, звукам Х и Ё.

Скоро он научился и стал ими баб веселить, а они его ещё шибче хлебом, картошкой кормить и пивом поить. Стал он баб даже посылать на букву Х.

Многому человеческому научился Михалыч, даже баб поколачивать.

Но вскоре из лесу прибежал за ним сынок – медвежонок и давай домой звать, как Маня велела.

         Вспомнил Михалыч, что и впрямь домой пора. Вернулся.

         Но только он приблизился к медведице и сыновьям, как они от него шарахнулись, в страхе побежали, оставляя следы медвежьей болезни. Медведи общины тоже не приняли своего начальника. Всё это оттого, что от их вождя пахло человеком.

Начальник расстроился, понял, что с его властью покончено и вернулся в деревню, послав Маню, сыновей и медведей на букву Х.

В деревне он стал не столько работать, сколько пиво пить. Бабы, чтобы его заинтересовать в работе, стали ему самогонку давать. Ну, эта совсем сделала его пьяницей. Он перестал бриться осокой, оброс шерстью, решив, что для баб он и в шерсти хорош.

         Однако, бабы, увидев его с морды в шерсти, сразу распознали в нём медведя. Стало им совестно, что испортили зверюгу. Посоветовали ему в лес вернуться. Но он знал, что в лесу его не примут. Оставался в деревне.

Тогда бабы, напоив  самогонкой, продали его в город, в цирк. Там медведь продолжал жить по-человечески.

А медведи в лесу при встрече с человеком стали заболевать медвежьей болезнью, вспоминая своего очеловеченного начальника.

Рисунок Марии Ореликовой