Тверская деревня

Практичный карлик

         На берегу заросшего камышом пруда, где испокон веков квакали лягушки, жили пиявки, плавунцы и мелкая рыбёшка, сидел грустный карлик. Пруду было лет эдак 200-250, а карлику около 90. Любил он наблюдать в этом пруду жизнь улиток. Нравились ему эти брюхоногие моллюски, которые свой домик – раковину на себе носили, ползая по земле. Нравилось ему, как они, выползая из своего домика – раковины выдвигали из своей умной головки четыре столбика – рожка. Два из них, верхних, имели на концах глазки для обзора местности, а два нижних для обоняния в поисках пищи. Любил карлик слушать, как поют улитки. Замечал он многие их повадки и даже «обычаи». Особенно удивлял его обычай взаимопомощи у улиток. Как-то он подметил, что к одной из них стали особенно часто подползать другие улитки, приносить ей на своих домиках – раковинах разный корм: листья, стебли, мёртвых насекомых. Она же сама не ползала, а находилась на одном месте, разве только выползала из домика ненадолго, чтобы поесть принесенных ей угощений. Раньше такого не было. Все улитки ползали одинаково в поисках пищи, выползая из воды на берег пруда и вновь, возвращаясь в воду. Эта же лежала на берегу… Наверное, заболела, подумал карлик. И впрямь заболела: панцирь её раковины потускнел, стал трескаться, шелушиться.

         Заметил карлик, как другие улитки носят ей воду из пруда, по каплям смачивая её панцирь, оставляя капли воды рядом с заболевшей улиткой. Та воду эту пила и тихонько благодарность сородичам пела. Пела, и когда они смачивали прудовой водой её высыхающий панцирь. Так длилось с неделю, в конце которой больная исчезла с места своего лежания на берегу.

         Видно, выздоровела: вернулась в пруд. Порадовался за неё карлик. Но, вскоре заболел сам. На колодец с водой ходить не мог. А была зима. Есть и пить ведь надо. Правда, в магазин нет сил ходить, как и на колодец. Хорошо, что снег за порогом дома на улице был, картошка в погребе, огурцы солёные: с голоду и от жажды не погибнешь…

         Недоумевал карлик: что же это соседи не идут к нему, больному: водички не принесут, хлебушка из магазина… Как же так, удивлялся он, вроде бы, живёт он убогий, среди младохристиан, а те и в ус не дуют, болезни его не замечают будто бы… Стал размышлять, что он тоже христианин. А как иначе: не простишь их – врагами могут стать, учуют, что не прощены…, озлятся. Решил, что не будет их злить, простит ради своей безопасности. Младохристиане же вокруг него, видя, что убогий по-прежнему улыбается им, приветлив с ними, стали считать его убогим умом и радоваться тому, что он помощи у них не просит, хотя и еле-еле ползает по льду с палками…

         Так и думал карлик, поскольку был немного мыслителем в житейском море. Он видел сходство брюхоногих моллюсков с брюхоногими млекопитающими из человеческого рода. Правда, моллюски по жизни продвигались на одной ноге в подбрюшье, а человек на двух.

         Кроме того, карлик где-то вычитал, что у улиток есть интеллект в мозгу, и их клетки пригодны для человеческого мозга -  при операциях на нём. Отсюда мыслящий карлик делал вывод, что брюхоногие с той и другой стороны могут иметь взаимопонимание, по крайней мере, в области любви к ближнему. То есть, практическому христианству малоопытный христианин может обучаться у улиток, которые в болезнях не бросают друг друга.

         Будучи мыслителем практикующим, карлик решил прощать нерадивых во Христе соседей, так как это было для него безопаснее в плане ликвидации взаимной вражды. Озлобление на соседей вредило бы его здоровью.

         Размышляя так, он плёлся к колодцу за стаканом воды. Он знал, что скоро мимо него пройдут с работы мусульмане, и не только стакан, а целое ведро воды принесут ему в дом. Так было не раз, что взбодрило карлика. Он понял, что во время его болезней, когда младохристиане прячутся от него за занавесками, надо поджидать на дороге мусульман. Не ползать по обледенелой дороге, как брюхоногий моллюск, а стоять с пустым стаканом и ждать помощи от иноверных. Они не только воды, но и продуктов ему могут принести.

         Этот практический выход карлик дополнил теоретическими размышлениями, которые его успокоили. Он понял, что младохристиане прячутся за занавесками от добра не потому, что они христиане, а потому, что, по сути, они ещё не христиане, а ветхозаветные люди. Христианами им ещё предстоит стать не номинально, но и практически. Он не только перестал на них обижаться, но стал их жалеть.

Рисунок Марии Ореликовой