Тверская деревня

Встань, человек, и зренье

                                     напряги,

Теснится удивительное рядом,

Добро и зло – заклятые враги –

Стоят лицом к лицу, скрестившись

                                      взглядом.

Александр Трубников

Сначала о терминах.

Под  жизнью мы подразумеваем формы существования живых организмов: растений, животных, человека на поверхности суши, с ее водами в нижней части атмосферы.

Руинами называем остатки, фрагменты сооружений рук человеческих, например, каменные и деревянные строения. Они группируются в видимом плане в руины императорской России и России советской. В первом случае – это руины монастырей, церквей, часовен, барских дворцов и особняков, хозяйственных и ирригационных сооружений, парков и садов. Во втором – это руины административных советских учреждений, например, контор бывших совхозов и колхозов, клубов и библиотек, скотоводческих ферм, небольших фабрик, заводиков, мелиоративных сооружений, полуразрушенных транспортных путей, линий электропередачи, мосты и мостки, развалившиеся деревенские избы, амбары, риги, сараи. Если к этому последнему списку добавить изуродованные беспорядочной вырубкой леса с нагромождениями стволов, сучьев и ветвей, свалки техники, то руины получат обрамления вокруг вмещающих их населенных пунктов.

Безусловно, все процессы руинирования воздействовали на души людей в отрицательном плане. Разрушались традиции, обычаи, нравы, понятия, ослабевал духовный иммунитет.

Происходила явная порча нравов, распространение духовных и душевных болезней. Но, эти невидимые руины авторы могут только отметить, не будучи в силах о них рассказать.

Под словом «среди» мы имеем в виду сельскую местность, т.е. жизнь среди руин в сельской местности.

Путешествия по Тверской области и России убедили, что руины создавались целенаправленно, с определенной методикой, способами и приемами довольно однообразными, которые носили масштабный и всеохватный характер. Время, ветер, вода, климат существенно помогали разрушителям. Но главным был все-таки антропогенный фактор, т.е. человеческая деятельность во времени и пространстве.

Прежде чем воплотиться в действия, идея разрушения возникла в человеческом сознании под видом идеологии; в нем укоренилась, завладела всеми его анналами и, наконец, воплотилась в форме руин после революции 1917 года и «перестройки» 80-90-х годов конца 20 века.

Разумеется, что прежде чем завладеть сознанием, оно само должно быть перед этим основательно подразрушено, коррозировано, растленно: подобное тянется к подобному…

Говоря еще определеннее, руинам физическим предшествовали руины нравственные в душах людей.

Преподобный Сергий Сребрянский еще до революции, будучи мирским священником отцом Митрофаном, так писал о надвигающейся эпохе разрушения перед революцией 1917 г.

«В настоящее время строй жизни ушел далеко от заветов древнего христианства, и современное общество в большинстве лишь сохранило свое название христианского, и благодаря этому упадок веры и забвение заветов Христа сделали жизнь невыносимо тяжелой, создали недовольство ею и понизили ценность ее как, среди бедных классов, так и в достаточных. В доброй половине современные люди погрузились в новое язычество, можно сказать, худшее прежнего, так как стали лицемерны. Древние язычники откровенно обоготворяли свои страсти и  разные силы природы, а нынешние, лицемерно прикрываясь христианством и цивилизацией, творят то же, что и язычники Содома и Гоморры: та же жестокость, то же немилосердие, тот же разврат. Жизнь стала ненормальна, и плодом этой ненормальности явилась масса страданий физических и духовных (стр. 81).¹³⁴

Отнюдь не  лучше было нравственное состояние общества перед бескровной революцией, так называемой «перестройкой» 90-х годов. Загнивание коммунистических идей, всепроникающая ложь и бездуховность, поголовное пьянство. Стагнация в экономике и хищническое разбазаривание природных ресурсов страны привели к падению коммунистического режима – колосса на глиняных ногах. Советники в реформах из-за рубежа опять подсказали уже отработанный в 1917 году сценарий: рушить все ранее достигнутое и построенное как в области экономики, так и культуры, и нравственности.

Так оказался наш народ дважды у «разбитого корыта» и стал жить среди руин.

 Эту жизнь авторы наблюдают с трех точек зрения, с трех позиций: из мышиной норы, проживая в деревне, с холма, путешествуя по Тверской губернии и, наконец, с птичьего полета, как бы паря над Тверской Атлантидой.

 Такой метод предложил историк Л.Н. Гумилев в своих «Гуннах».

Взгляд из мышиной норы,

т.е. из избы в тверской деревне.

Бывшие наши коммунисты-строители социализма в деревне, надо отметить, изменились. Из «несгибаемых» они превратились в согбенных, притихших, увядших. Это уже не борцы. Да и боролись ли они когда-нибудь? Сомнительно. Просто дорожили должностью, положением, достатком, льготами, короче, конъюнктурой. По роду, племени они рабоче-крестьянские. Те, что из крестьян, имеют склонность к «кулачеству», т.е. работе не за страх, а за совесть. Они хорошо хозяйничают на земле, любят ее, умеют извлекать из нее прибыль. Способны иметь наемную силу, т.е. давать и другим жить, создавая вокруг себя рабочие места. В прошлой жизни предков у них есть раскулаченные деды.

 Коммунисты из рабочих семей не очень тяготеют к земле. Они все больше идут в образовательные, просветительные ведомства, т.е. туда, где надо уметь говорить, учить, наставлять. В основном, это руководители разных рангов.

Некоторых из них жизнь крепко поколотила, прискорбила обстоятельствами и болезнями, и они завели иконы в доме, и даже молитвенные уголки. Но все же, большинство наших коммунистов остается атеистами и марксистами. В церковь они не идут: стесняются.

Водятся в нашей местности и большевики. Это представители из крестьян-люмпенов, потомки комбедовцев (комитетов бедноты). Их отцы изгоняли своих земляков из добротных изб, затем туда вселившись. У наших люмпенов ни кола, ни двора. Все, что они зарабатывают на случайных приработках, пропивают.

Что касается их душевного устроения: они завистливы, склонны к словесной агрессии,  и в глубине души, да и на ее поверхности желали бы перестрелять всех вокруг них благоденствующих лиц, которых они по простоте души до сих пор  называют «кулаками». Работать наши люмпены не рвутся, предпочитая работе сон и винопитие. Наряду с «кулаками», они ненавидят богомольцев.

Крестьянское сословие в нашей местности представлено весьма разнообразно. Это еще николаевские  (императора Николая II) крестьяне. Труженики отменные, крепко верующие, церковные, здравомыслящие люди. Их отцы и матери были крепостными нашего местного помещика генерал-майора Зиновьева. Главный смысл их жизни – труд на земле с Божьей помощью, независимо от того, под чьей властью трудиться. Это наши долгожители. Например, Е.В. Малинина 1901 года рождения, – наша живая столетняя история. К ней не иссякает поток теле- и радио-журналистов из Твери. Старушка помнит много стихов русских поэтов, песен и до сих пор поет «Гора Афон, гора святая».

Есть среди колхозников беспартийные крестьяне с кулацким прошлым родителей (наличие 1-2-х коров в хозяйстве). Это очень хорошие хозяева, умелые на  земле труженики.

Живя по домам и дворам чисто, опрятно, соблюдая обычаи, колхозники-крестьяне, все же, от церкви находятся в отдалении. Их внуки вообще неверующие, хотя и с крестиками на шее.

В деревне много новых крестьян. Это осевшие из городов на земле рабочие. Хозяйство они ведут кое-как, неумело, живут неопрятно, неуютно. Поголовно почти все пьют. И главное в их речи – это мат, чего не скажешь о старых колхозниках. Это поколение новых крестьян уже не из колхозов, а из совхозов. Их и крестьянами можно считать весьма условно. Скорее это рабочие на земле. Они землю не любят, никогда ее  не берегли, работали на ней бездумно, хищнически используя и без сожаления бросая. Они охотно бегут из деревни в города на тяжелые физические работы. По сути и устроению души это люмпены, завистливые, озлобленные, агрессивные.

Объявись в стране новый Ильич, и наши большевики из комбедов и люмпены из новых крестьян-рабочих пойдут громить и грабить в первую очередь дачников, во вторую – зажиточных крестьян, в-третьих – богомольцев (бедны, но все же деньги имеют).

Таковых, т.е. богомольцев, в селе с населением около 300 человек – жалкая кучка. Однако, она возрастает с приездом городских дачников. Только тогда наш местный батюшка, приезжающий из Москвы, начинает относительно хорошо питаться…

Храм в селе пребывает в состоянии разрушения, как и души вокруг него. Однако, попытки к его восстановлению делаются и оно началось. Школа местная упорно сопротивляется введению даже факультатива по «Закону Божьему». В ней учителя, кроме 1-2-х – атеисты, марксисты.

Болезненным явлением в селе и деревнях стала (с обрушением совхозного производства) безработица. Люди семейные нашли выход в увеличении в личном хозяйстве скота, устройстве на работу в Твери, Москве, иных местах. Молодежь, выпущенная из школы «без руля и ветрил», обычно принимается пить, дебоширить, воровать себе на самогон. Однако, не вся. Воспитанные в непьющих семьях не впадают в столь тягостные пороки. По сути, в селе имеется кучка испорченных молодых людей, которые тем не менее создают для милиции дополнительные хлопоты. Но и они подходят под пословицу: «В семье не без урода».

Но все же, смягчение нравов происходит, просветление намечается. Например, пьяница, навстречу батюшке идущий, может смущенно сдернуть с головы шапку и в ответ на возглас «Христос воскресе» пролепетать что-то вроде «да, да»…

С любовью к старине собирается местный музей крестьянского быта. В нем стали проводиться уроки истории. В школе ведется краеведческая патриотическая работа, создаются альбомы, посвященные ветеранам войны и труда (привычка с советских времен). В селе установлен памятник павшим воинам с их именами. В местных лесах на местах расстрелов НКВД установлены безымянные памятные доски (архивы до имен не допускают). В самом селе тоже появилась памятная доска, посвященная этим событиям 1941 года, что при Советах было невозможно. Установлен на кладбище памятник неизвестному солдату, которого не было 60 лет после войны. О войне в школе проводится много бесед. Тема раскулачивания и репрессий почти не затрагивается. При всем при этом школьники скромностью не отличаются, покуривают, попивают и общаются друг с другом на матерном наречии. Как ни бьются учителя, как ни воспитывают подопечных, мат из семей плавно переходит в школу, как и интерес к вину и куреву. Любимое занятие старшеклассников - дискотека.

Администрация района и округа препятствий к восстановлению храма в селе не чинит и кое-чем помогает.

Страх из людей постепенно уходит. Люди стали смелее рассказывать о прошлом, пытаться оценить его последствия. Все как один, с болью переживают разруху в сельском хозяйстве, иногда даже высказываются об этом на собраниях, что раньше было невозможно.

Как говорил М.Горбачев - «процесс пошел» (имея в виду гласность и прочее). На выборах народ голосует за тех, на кого укажут заинтересованные лица. Что поделать, послушный он.